Журналисты с трудом вытягивали из нас хоть какую-то информацию, поэтому кто-то из встречавших нас военнослужащих видя недовольство измученных лиц, предложил проследовать к столу на ужин. Стол был накрыт стандартным обедом, на первое суп, на второе картошка с котлетами, на третье чай. О, да! Наконец то! Мы с жадностью накинулись на еду. Было безумно вкусно.
После принятия пищи было контрольное обследование всех доставленных врачами. В результате пять человек оставили в том же госпитале, а меня и ещё одного Самарского паренька отправили в военный госпиталь посёлка Рощинский, Волжского района, Самарской области.
Из окна подпрыгивающей на ухабинах дороги скорой помощи мало чего было видно. В кромешной темноте мелькали ветки деревьев и огни посёлочных домов. Каждые кочки, выбоины и повороты на дорогах давали о себе знать острой болью пронизывающей организм от шеи через позвоночник и правое распухшее колено до левой ступни. Минут через сорок машина скорой помощи въезжала в ворота КПП военного госпиталя. Выбравшись с трудом из машины, мы поковыляли до приёмного отделения.
Как же мы были удивлены, когда вместо грязи ободранных стен и вечно недовольных медсестёр увидели белоснежные палаты в построенном по евростандарту военном госпитале, да ещё и аккуратно стоящие на тумбочке чистые стаканы на подносе. Может для нормального человека это и покажется вполне естественным, но для нас это было что-то вроде шока. Особенно было приятно то тёплое к нам отношение, исходящее от окружающих. Нас навещали совершенно чужие люди, интересовались о здоровье, приносили подарки. Как мы потом узнали, ещё в первую чеченскую компанию у некоторых из них не вернулись домой, по причине смерти, сыновья и мужья. Так что мы для них были больше чем просто военнослужащие, скорее родные. Физически я отдыхал, наслаждался часами тёплой ванной с сигаретой в зубах, ел как нормальный человек, пользовался установившимися к нам привилегиями, но на душе было тяжело, ведь Алексей в тот момент водил колонны по Чечне. Это меня сильно задевало, из-за чего я много курил и мучался бессонницами, а в отсутствии таковых - ночными кошмарами, чем, просыпаясь, пугал окружающих меня молодых солдат.
В обстрелянный и обгоревший подъезд пятиэтажки чеченского города, потеряв управление от прямого попадания миномёта, въехал БТР, частично разрушив стену. Весь экипаж погиб, лишь один я раненный выполз из горящей машины. В подъезд вошли две чеченки среднего возраста с автоматами на перевес и весело начали испражняться. Этот дикий смех неприятно резал слух, отдаваясь в голове эхом. Заметив раненного Российского солдата, они стали кого-то звать на своём языке и наставили на меня оружие. Нажав на спусковой крючок своего автомата, я ужаснулся, так как выстрела не последовало. В те же секунду в подъезд вбежали бородатые чехи и, избив ногами, приставили к моей распухшей от травмы и побоев голове дуло автомата. Раздался выстрел. Моё тело вздрогнуло, издав дикий крик. Глаза открылись, несколько секунд приходил в себя, озираясь вокруг. Где я, что случилось? - пробежало в голове. Это был всего лишь тот же Черноречинский госпиталь, а выстрел, ничем иным как касание кровати шваброй, которой один из "слонов" мыл утром палату. Тут же он получил тапком по голове. Это был всего лишь один из беспокойных снов развивавшихся вследствие болезни и напряжённой психики.
На поправку шёл тяжело. К удивлению приезжавших к нам корреспондентов, отказывался от комиссации (заключение военно-врачебной комиссии о не возможности дальнейшего прохождения военной службы), мотивируя тем, что в Чечне остались мои друзья, без которых домой не поеду, да и служить оставалось совсем немного. Из-за этого на меня смотрели как на сумасшедшего. Тем временем в госпиталь с боевых действий доставляли всё больше военнослужащих. Для вновь прибывших устраивались концерты там же в госпитале. За что спасибо местной районной администрации и руководству военного госпиталя. В очередной раз ближе к ночи я заслал "слонов" узнать, нет ли земляков? Вернувшись назад запыханный "слон" пояснил:
- Там есть один парень, "черпак" из Москвы. Сказал, что живёт на какой-то станции Багратионовской. А, ещё сказал, что там рядом какая-то "Горбушка". Чёрт его знает, что он имел в виду.
- "Слоняра"! Это же самое известное место в Москве для поклонников рок музыки. Да и не только. "Горбушка" - это целое понятие!
Я даже с кровати подпрыгнул от возмущения и поковылял в предвкушении встречи курить московскую приму.
Сколько же было радости, когда мы встретились, обнялись как родные с земляком, Владимиром, напоминая друг, другу известные с детства слова, улицы, понятия и так далее. Всё то, чем нас связывал родной город.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Миллениум.
До декабря 1999 года никакими средствами улучшить здоровье не удалось. Долгими днями и ночами мой воспалённый разум, вспоминая сослуживцев, находившихся в тот момент в Чечне, наблюдал, как падает за окном снег. Полевые узлы связи моего полка находились в Ханкале, Моздоке и Аргунском ущелье, которые вскоре перестали носить статус горячих точек и боевые уже не засчитывались, хотя в это "мирное" время их так же убивали, только вот огласки это как обычно не предавалось. Парни тащили остаток службы, предаваясь присущей этим местам рутине, посылая мне письма с приветами и поддержкой. Врачи же, словно желая избавиться от "геморроя", назло мне, поясняли, что пора комиссовываться, но надежда на выздоровление все жё оставалась. Учитывая моё упрямство, не исключая всё же поправки здоровья врачи разрешили отправиться домой в отпуск по болезни. Тем более в основном отпуске я так и не был.
Таким образом, я и оказался, дома под новый год, убыв в отпуск по болезни. Но мне было не до веселья, мысленно находился там, на войне, со своими друзьями и вывести меня из этого состояния, ни кому не удавалось. На шутки я не реагировал. Даже приходившие ко мне девушки не могли не чего с этим поделать. Друзья и знакомые замечали некие странности в повадках после моего возвращения домой. Во время шумных вечеринок, как только разливалось горючее по третьей рюмки я молча, грозно вставал, и ничего никому не говоря пил залпом, поминая погибших, окончательно погружаясь в свои мысли. Так принято среди тех, кто ходил со смертью бок о бок.
Но это было позднее, а, пока добравшись до Москвы, выйдя из поезда, я еле-еле похромал по быстро заполнявшемуся приезжими людьми перрону, оказавшись перед входом на вокзал. Учитывая то, как это прошло, я понял, что самостоятельно до дома общественным транспортом не добраться. И в метро и в автобусах вечно много людей и жуткая давка. За 300 рублей частный таксист привёз меня к подъезду моего дома. Сумма конечно большая, но мне это было всё равно, ведь при убытии в отпуск по болезни я получил "боевые", так что деньги были и не копейки. Расплатившись с таксистом, с его же помощью достал из багажника гитару (ту самую, Самарскую) и поковылял на второй этаж. Дома никого не оказалось поэтому, обнаружив музыкальный центр, послушав пару песен группы "Сплин" на CD, я пошёл в гости к двоюродному брату Владимиру, где находился продолжительное время, попивая пиво за рассказами о военной службе.
А тем временем болезнь не отступала, становилось всё хуже и хуже, чем я заставил понервничать и так уже обезумевшую мать, стараясь не давать ей повода для беспокойства. В итоге меня погрузили на автомобиль, так как передвигался я уже с трудом, и отправили с направлением, в военный госпиталь города Подольск, московской области. Вот где я снова испытал скотское отношение к военнослужащим срочной службы, хоть и был на то время младшим сержантом. Это уже не Самарский госпиталь, здесь особо никого не интересовали мои заслуги перед родиной, поблажек никаких не было, да и на лечение приняли, как будто делая одолжение. В общем, не долечив, выписали за нарушение госпитального режима, при этом изрядно поиздевавшись. Как я тогда не завалил начальника отделения, сам поражаюсь. А на кануне я просто немного выпил, опоздав на построение. Необходима была разрядка, так как ночью спал плохо, пытался отвлечься написанием стихов, но стихи то, всё про то же о чём душа и болела. Днём всё время дёргали, спать не давали, ссылаясь на режим. Так вот, когда меня начальник отделения (подполковник) "запалил" опоздавшего на построение, с запахом алкоголя, то заставил постепенно выпить ведро воды, вызывая рвотный рефлекс, от чего мне стало совсем плохо и до утра меня рвало, хоть и нечем было. До сих пор вспоминаю слова этого подонка: "Ты ху...и сюда приехал, уё...ай обратно в Чечню, мне просто так здесь такие му...и не нужны. Может денег гад хотел, не знаю. Вот так, а мы всё удивляемся, - за что же так не любят москвичей за её пределами? - вот за это хотя бы и не любят, а ещё за тот откровенный, пофигизм на всё, что их не задевает. Не все, конечно, такие, но отдельные экземпляры всё же имеются, являясь той всем известной ложкой дёгтя в бочке мёда. Так что после увольнения в запас из Вооружённых Сил Российской Федерации мне пришлось заново привыкать к московской жизни. Долечиваться в результате пришлось в другом военном госпитале посёлка Хлебниково, московской области, это благодаря мамке, с боем записавшейся на приём к начальнику московской военной прокуратуры, который на удивление пропесочил своих подчинённых и дал мне возможность подлечиться. Госпиталь не особо мне понравился. К счастью там я встретил старослужащего Кремлёвских войск Сергея, который помог мне реабилитироваться. Благодаря ему бодрость духа восстановилось, не смотря на очередной армейский дебилизм. Представляете, дедушку под дембель хромого с реактивным полиартритом заставляют мыть палату и ходить в наряды по кухне, где необходимо переносить тяжёлые предметы на сквозняке?! Конечно же я этого не делал. Когда я просыпался, вся работа была уже сделана "слонами", благодаря Сергею. Повезло, что встретил такого хорошего человека! А вечером, лёжа в своей палате, непременно просматривали концертную программу поставленную "духами" и "слонами". Можете себе представить картину? По центру палаты на стуле стоит самый длинный военнослужащий из молодых и держа в руке место гитары швабру исполняет популярные песни, в том числе и "пора, домой" рок-группы "Сектор газа". С лева от него сидит сослуживец и с помощью найденных палок изображает барабанщика, а справа такой же "музыкант" "играет" на бас гитаре. В ближнем углу отжимаются "залётчики" не своевременно выполнившие в течение дня, какое либо поручение старослужащих. И дополняют картину, сидя на одной ноге, опёршись о стену двое "слонов" смотрящих на противоположную стену с постоянно повторяющимися словами: Ух, ты! Вот это да! Во дают! По окончании концерта, гаситься свет и очередной дух рассказывает сказку на ночь. "Спи деток, спокойной ночи".... Нет, всё-таки хорошая школа жизни, - армия.