В Ватикане Папа Александр переосмысливал свою политическую позицию в свете новостей о грядущем французском вторжении и недальновидности Мавра. Рано утром он вызвал Чезаре, чтобы обсудить новую стратегию, когда Дуарте Брандао пришел в папские покои, чтобы сообщить о новой угрозе.
– Как мне стало известно, король Ферранте отправил послание своему кузену, испанскому королю Фердинанду, в котором выразил озабоченность нашим союзом с Мавром и позицией Ватикана в отношении Милана, с учетом готовящейся агрессии Франции.
Чезаре кивнул.
– Несомненно, он узнал о том, что моя сестра выдана замуж за Джованни Сфорца. И ему определенно не нравится наш союз с Миланом.
– Может, и не нравится, – согласился Александр. – А как отреагировал наш добрый король Фердинанд?
– На данный момент он отказался вмешиваться в наши дела, – ответил Дуарте.
Папа Александр рассмеялся.
– Он – честный человек. Помнит, что именно я разрешил ему жениться на его двоюродной сестре Изабелле Кастильской. И только благодаря этому разрешению Арагон и Кастилия смогли объединиться.
– Мне представляется целесообразным рассмотреть возможность отправить в Неаполь посла с предложением упрочить добрососедские отношения, – заметил Дуарте. – И заверить короля Ферранте в нашей верности Испании.
Александр кивнул.
– Мы можем также предложить Ферранте брачный союз. Почему Милан должен иметь то, чего нет у Неаполя?
– Отец, я очень сожалению, но здесь я ничем не могу тебе помочь, – подал голос Чезаре. – Все-таки я – кардинал святой римской католической церкви.
Поздним вечером Александр, оставшись один, смотрел на темное ночное небо, размышляя о путях, которые избирают люди. И пришел к холодящему кровь выводу: страх заставляет людей вступать в противоречие с собственными интересами. Превращает здравомыслящего правителя в круглого идиота, ибо как по-другому объяснить решение Мавра вступить в союз с Францией без малейшей выгоды для себя. Не мог же он не понимать, что все его подданные, женщины, дети, мужчины, окажутся в смертельной опасности, как только французская армия войдет в Милан. Папа вздохнул. В такие моменты приятно осознавать собственную непогрешимость.
Даже в самые предательские времена некоторые люди выделялись творимым ими злом. Жестокость пульсировала в их сердцах и венах, оттачивала ум и обостряла чувства. Пытая своих ближних, они испытывали наслаждение, которое нормальный человек получает в любви. Они прикрывались образом мстительного и грозного Бога, созданного их воображением, маскировали свою жестокость под религиозное рвение. К таким людям относился и неаполитанский король Ферранте. К несчастью для своих врагов, он обнаружил, что душевные муки страшнее физических.
Невысокого роста, массивный, со смуглым лицом, на котором выделялись черные, кустистые брови, такие широкие, что едва не скрывали глаза, Ферранте весь зарос черными волосами, которые так и перли из-под королевского наряда на шее и на руках, напоминая шерсть животного. Еще в молодости ему пришлось удалить два передних зуба. Будучи тщеславным, он приказал придворному золотых дел мастеру выковать новые зубы из золота. Улыбался он редко, но при улыбке лицо его становилось особенно страшным. По всей Италии ходили слухи, что Ферранте не носит оружия и не нуждается в телохранителях, потому что золотыми зубами может рвать в кровь тела своих противников.
Правя Неаполем, самым могущественным государством на территории Италии, Ферранте вселял во всех безудержный страх. Когда враги попадали ему в руки, он сажал их на цепь в клетки и каждый день прогуливался по тюрьме-подземелью, наслаждаясь видом своего «зоопарка». А когда измученные пытками и голодом тела расставались с душами, Ферранте бальзамировал их и возвращал обратно в клетки, чтобы напомнить тем, кто еще цеплялся за жизнь, что остановка их сердец не помешает ему и дальше получать удовольствие.
Даже абсолютная верность подданных и слуг не становилась защитой от жестокости Ферранте. Он брал от них все, что мог, а потом приказывал убить во сне, чтобы при жизни у них не было ни минуты покоя.
При этом он проявил себя блестящим политиком, не позволив Папе предъявить права на какую-либо часть территории Неаполитанского королевства. Много лет он отказывался платить дань церкви, соглашаясь только на традиционный ежегодный подарок, белого коня для папской армии.