— Нет… — вырывается у меня слабый шепот.
— Камелия… — Кажется, проректора тоже ломает изнутри.
Я молча откидываю голову на основание дивана, смотрю на свои дрожащие руки. Они, оказывается, всё это время были в крови… смотрю на них долго, пустым, невидящим взглядом. Сердце больше не грохочет, его просто нет. Что-то только противно звенит в ушах. Наверное, тишина.
Проректор садится рядом, откидывает голову на диван.
Мы долго молчим. Я начинаю дрожать всем телом, не контролируя это. Кажется, магистр Эшфорд, меня обнимает, но это уже совсем не важно. Мою голову, как стая назойливых мошек, настигают тысяча мыслей. Мне нужно было практиковаться больше, тогда я бы смогла ему помочь… Мне нужно было чуть больше времени… Мне нужно было…
— Камелия, посмотри на меня. — Просит тихо проректор, но я игнорирую просьбу. Она была не важна. Ничто уже важно не было.
Магистр обхватывает моё лицо ладонями, практически насильно поворачивает к себе, заставляет заглянуть в глаза. Лишь мельком отмечаю, что его взгляд теперь не такой яркий. Весь мир теперь в принципе блеклый и серый.
— Не нужно себя винить. Ты не в чем не виновата. Оникс знал, на что идет. И он мог попросту не приходить, но потратил последние магические силы на открытие портала, чтобы увидеться с тобой. Ты сделала всё, что могла, не вини себя.
— Откуда вы знаете? — Спрашиваю глухо и хрипло. Неужели этот голос принадлежит мне?..
Проректор гладит меня по щеке, убирая прядь волос за ухо. Только сейчас замечаю, как плотно он сжал губы, как напряжены челюсть и виски, как потемнели изумрудные глаза, став тёмно-зелёными.
— Я просто это знаю.
Наверное, мне было совсем плохо, или абсолютно всё равно на всё, что происходило, потому что этих слов мне хватило. Я поверила проректору. И только глаза жгли слёзы, пустота внутри наполнилась горечью утраты. Дышать становилось всё тяжелее, я закрывала глаза и видела такой родной солнечный взгляд.
Оникс навсегда останется солнцем в моих глазах.
Похоронили Оникса под большим дубом. Под тем самым, из-за которого меня переселили на чердак. Проректор сам на этом настоял, напомнив ректору, что кот связан с академией. Большего они передо мной не обсуждали. Впрочем, я их понимаю. Мой вид походил на мертвеца. Я не спала почти всю ночь, пару раз лишь засыпая минут на сорок. Уже и не помню, о чём тогда думала. Помню, что немного поплакала. Но это было совсем ненадолго, легче от этого не стало.
Проректор настоял на том, чтобы я переночевала в его покоях. Я пристально посмотрела ему в глаза, замедленно спросила зачем ему это нужно. На удивление, ответил правдой — нужно было проверить, откуда пришел Оникс, проверить на сколько опасно для других то, что там скрывалось. Мне было всё равно, я только попросила быть аккуратнее, и провела всю ночь в спальне проректор на подоконнике. Оникса они забрали сразу, как я с ним попрощалась.
Это была очень тяжёлая и длинная ночь.
Утро было ещё тяжелее. До того, как начались занятия, нужно было похоронить Оникса, чтобы не было лишних вопросов со стороны адептов. Поэтому занялись этим, как только первые лучи солнца появились на стенах академии.
На ватных ногах вышла из комнаты, на меня кто-то накинул плащ, плохо помню, как вышла из башни в принципе. Помню, как коснулась кончиками пальцев пушистого лба и носика, и горькую мысль о том, что больше не увижу этих ярко-жёлтых, мудрых глаз и не услышу такой родной голос.
Смотреть на то, как его закапывали было тяжёло. Было желание отвернуться или закрыть глаза, но я всё равно смотрела. Это казалось важным.
Лишь когда всё было кончено, наколдовала поверх жёлтые лютики. Всего сорок цветов. В первых лучах солнца они выглядели ещё ярче и живее, тянулись к лучам, расправляя лепестки.
Ониксу бы понравилось.
— Мимо! — Рык профессора в ответ на мой удар.
— Камелия, снова мимо! Что с тобой сегодня? — Ругалась она.
Практически в бешенстве подбежала, оценивая мой общий вид. Пальцем указывает на мишень, и стрелы, разбросанные вокруг.
— Ты постоянно промахиваешься! Что произошло?
Я опускаю лук, устало кручу шеей, чувствуя дикую усталость.
— Просто плохо спала. — Отмахиваюсь я от лишних вопросов. — Я могу попробовать что-нибудь другое. Боюсь, с луком сегодня не получится.
Профессор Жилан внимательно разглядывает меня ореховыми глазами, сжимает тонкие губы и, наконец, говорит: