— Глупая ты, Лия. — Качает головой Мэйл, смотря на мои попытки открыть массивную дверь.
— Сам глупый. — Отвечаю беззлобно. — Я просто спать хочу.
На это он уже ничего не отвечает, только помогает с дверью, пропускает внутрь, желает спокойной ночи, и закрывает дверь.
Я даже не помню, как дошла до чердака, а заснула, кажется, раньше, чем голова коснулась подушки.
Спала я всего где-то шесть часов. Естественно, не выспалась. Сутки без сна и до этого ещё кошмары дали о себе знать. Вставать было безумно тяжёло, я возненавидела весь мир, как никогда до этого. Каждый день на меня давил больше, чем предыдущий, и я уже не знала, как с этим справиться.
Утро началось с выслушивания нудной лекции профессора Виртеля, а потом меня отпустили в лабораторию поработать над зельями от лихорадки. Тяжёлый уровень зелья, он требовал особую внимательность, которой у меня, конечно же, сегодня не было. Мысли постоянно либо проваливались, либо уходили к тому, что произошло, либо же общее физическое состояние подводило. Я выпила кофе, даже два, восстанавливающий отвар, но всё это было временно.
Кофе больше не бодрил, а зелье не могло залатать душевные раны. Хотя, вроде, такое зелье и существует, но использовать я его не хотела. Лучше буду страдать, чем чувствовать себя овощем.
Из-за этих мыслей, я снова упустила момент закипания отвара с ромашками на святой воде. Он перекипел, убежал, и вообще всё было очень плохо. Я, ругаясь, вылила очередной котелок. Ужасно, я так никогда не закончу.
— Вижу, вы сегодня не выспалась. — Доносится голос с двери.
Как я не бросила магический пульсар в сторону голоса — не знаю, чудо какое-то. Однако карандаш в моей руке попал бы точно в цель, если бы магистр Эшфорд не был куда быстрее. Тренировки с профессором Жилан давали о себе знать.
Видимо, на фоне нервного напряжения, кофе и отвара я даже спокойно не могу реагировать на внешние раздражители.
Мужчина уклонился от моей атаки, пристально посмотрел мне в глаза. Несчастный канцелярский предмет ударился с характерным звуком о железную дверь и отскочил на пол.
— Нужно было постучаться, извините. — Говорит тихо, поднимая явно сломанный карандаш с пола. Умело вертит его меж длинных пальцев, внимательно за ним следя.
— Нужно было закрыть дверь на ключ. — Отвечаю ворчливо, наливая в котелок ровно двести миллилитров святой воды.
— Закрытая дверь меня бы не остановила. — Говорит спокойно, облокачиваясь плечом на стеллаж с баночками зелий.
— Вас — нет, вашу совесть — возможно.
Проректор улыбается одними уголками губ, это далеко не похоже на искреннюю улыбку. Поднимаю на него глаза. Мужчина выглядит очень уставшим, чуть горбится, в глазах пустота и грусть вперемешку со злостью. Я понимала проректора, как никогда. Оникс был для него очень важен, поэтому видеть мага Эфира с улыбкой до ушей показалось бы издевательством.
Вспоминаю мельком, что, кажется, видела его вчера. Он беседовал с профессором Жилан, пока я терроризировала лук и стрелы. До мишеней в тот день я так и не добралась. Выглядел магистр Эшфорд тогда вполне повседневно и спокойно, даже улыбался, на сколько я помню. Не странно, что я это не помню, странно, что в принципе вспомнила с моей-то внимательностью и концентрацией.
— Зачем вы пришли? — Спрашиваю, опуская веточки ромашки в святую воду.
— Договориться о следующем уроке. — Поясняет, внимательно следя за моими действиями. Мне стало неловко под этим взглядом, слишком пристальный. — Когда вам будет удобно?
— Мне совершенно без разницы.
Уже на всё, если честно.
— Спать ложится нужно раньше, может, разница появится. — Ворчит мужчина себе под нос.
Я, наверное, не должна была этого слышать, но почему-то всё равно услышала. Пропустить мимо ушей уже второе замечание о том, что я якобы не выспалась не получилось. И без разницы, что замечание сделано по факту.
— Что вы хотите этими словами сказать? — Я откладываю букетик ромашек в сторону.
Какая ему вообще разница выспалась я, или нет?
Проректор мнётся, явно не желая отвечать на мой вопрос. Сжимает челюсть, смотрит в сторону и вертит между пальцев карандаш.
— Магистр Эшфорд, я жду ответа. — Я вообще не намерена успокаиваться. Злость росла в геометрической прогрессии.
— Мне нечего вам сказать, адептка Васильченко. — Отвечает проректор, наконец, поднимая на меня изумрудные глаза. — Вы уже взрослая девочка и сами знаете, когда и с кем вам проводить ночи…