— Опять вы. — Скептически приподнимаю бровь. Уставший голос скрывать даже не стараюсь.
— Могу отозваться о вас также. — Отвечает, копируя мой тон.
— Попробуйте. — С вызовом киваю и облокачиваюсь на дверной косяк. Подумав хорошенько, отрываюсь от него, протираю на всякий случай и косяки, выравниваюсь, со спокойной душой облокачиваюсь снова.
— Это угроза? — Спрашивает, изогнув бровь, внимательно следя за моими действиями.
— Пока предупреждение. — Отвечаю угрюмо, складывая руки на груди.
— Мне стоит вас боятся?
— А вы ещё не начинали? Давно пора.
— Мне кажется, вы немного подзабыли, кто кого должен боятся.
— А вы пришли сюда мне это напомнить? В таком случае, наши роли поменяются, ибо грязная тряпка в руках сейчас у меня.
Наконец, замолкает. Смотрит на меня внимательно, как мне показалось, даже несколько сочувствующе. Взгляд изумрудных глаз очень пронзительный, словно маг пытается заглянуть мне в душу. А я даже внешне не пытаюсь скрыть то, как сильно устала. После уборки такого грязного и довольно большого помещения отваливаются руки и ноги. А ещё безумно хочется в душ, попить и покушать.
— Вообще я пришел перенести вещи. Куда вам будет удобно? — Говорит, тяжёло вздыхая.
Демонстративно смотрю ему в руки, но они пусты. Вспоминаю, что передо мной стоит маг, а я снова про это забыла. Молча киваю, открываю дверь пошире, отступаю назад, пропуская проректора внутрь. Устало говорю, что вещи можно закинуть в шкаф, а что не поместиться — бросить на кровать. Магистр Эшфорд без слов начал делать какие-то легкие пасы руками, кровать тонет в чёрном тумане, а когда он медленно рассеивается, то постель заправлена точно также, как это было в той комнате, где я жила с Витой.
Я буквально задыхаюсь от возмущения, видя данную картину и не сдерживая себя, спрашиваю:
— То есть, вы могли сделать так с самого начала?! Зачем я тогда здесь убиралась?
Проректор поворачивается к шкафу, снова делает какие-то движения рукой, но это настолько просто выглядит, что такое чувство, что и эти излишние телодвижения ему не нужны, он словно и без них прекрасно справляется. Чердак постепенно заливает ярко-оранжевый свет закатного солнца. Это единственное, что отвлекает меня от гнева, потому что я тот человек, который никогда не перестанет восхищаться закатом. Завороженная, я подхожу к окну, упираюсь руками в подоконник, рассматриваю закат. Отсюда прекрасно видно, как солнце опускается за горизонт, утопая в кронах деревьев ближайшего леса. Небо ближе к горизонту такое яркое, почти что красное. Этот свет заливает территорию всей академии, пробивается в окна.
— Этот чердак специально используется, как комната наказаний. Убирать её с помощью магии нельзя. — Подает голос проректор. Говорит он тихо и спокойно.
— У меня такое чувство, что тут и руками-то никто не убирался. — Бурчу недовольно, всё смотря, как солнце заходит за горизонт.
— До тебя — нет. — Серьёзный ответ.
Я нервно смеюсь в ответ и качаю головой. До меня тут никто не убирался? Серъёзно? Что же я за козёл отпущения? У меня уже нет сил возмущаться. Я лишь криво усмехаюсь, не желая даже поворачиваться к магистру Эшфорду лицом.
— Я все вещи перенёс. Больше мне тут делать нечего. До свидания, Камелия.
Молча киваю, не исправляю на привычное «Лия» и не поворачиваюсь к магу, потому что глаза наполняются слезами обиды на ситуацию в целом. Лишь чувствую спиной холодок от дыма.
Когда я поворачиваюсь, магистра Эшфорда уже нет. И даже чёрный дым медленно рассеивается, оставляя меня одну на чердаке, на котором и свет от закатного солнца постепенно тускнеет.
Наступают сумерки. Темнеет.
***
— Итак, адепты! — Громогласно объявил профессор Виртель, скрещивая руки на груди. — Сегодня у вас теоретический урок по стихии Эфир. Так как, единственным, кто обладает этой стихией в нашей академии — это проректор по научной работе — Кристофер Эшфорд, то именно он проведёт сегодняшнюю пару — тире — практику…
Прекрасно. Я только вчера отошла от того, что произошло, и какую кошку в мешке мне подкинул магистр Эшфорд, а тут снова он! Руки жутко болят до сих пор, я совсем не выспалась, потому что почти всю ночь потратила на продумывание мести (так и не додумалась, если честно) и обустройства чердака. Делала я это не потому что хотела украсить комнату, а, чтобы просто занять руки и голову хоть чем-то. Однако подобным недовольством отличилась только я — все остальные адепты, а нас тут все четыре группы первого курса, очень даже обрадовались. Особенно почему-то поддержали эту тему девочки. Закатываю глаза, желая даже больше, чем обычно сбежать с пары. Стоит иногда следовать этому желанию, я думаю. Может, хоть за непосещение пар отчислят.
На полигон спокойно, без всякого пафоса и спецэффектов, вышел магистр Эшфорд (за это ему сразу десять плюсов). Он скользнул взглядом по ряду из нас, также скучающее глянул на меня (что почему-то было обидно, я явно запоминающаяся личность, особенного после того, что произошло), и остановился возле профессора.
— …а я пойду отдохну от вас. — Вполне искренне закончил мужчина и посмотрел на молодого, высокого проректора (а он был выше профессора где-то на полголовы) и учтиво его предупредил: — Сумасшедшие дети. Особенно эта.
И тыкнул указательным пальцем в меня!
Скептически приподнимаю бровь. Поверьте, профессор, магистр Эшфорд знает об этом лучше, чем вы.
Сам же проректор посмотрел на меня, усмехнулся как-то не хорошо (да настолько нехорошо, что мне даже поплохело), вернул взгляд на профессора и коротко, тихо, спокойно, чуть хриплым голосом, ответил:
— Разберёмся.
Нам, а особенно мне, этот его тон вообще не понравился, поэтому мы лишний раз выгнулись в строю, расправили плечи и задрали подбородки. А вот Виртеля данный настрой более чем устроил, поэтому он удовлетворительно кивнул, развернулся и ушел.
Я проводила его даже каким-то грустным взглядом. С ним было весело, можно было всё разнести, сломать, вряд ли такое получится провернуть с магистром Эшфордом. Впрочем… Если я его лично разозлю при всех, может, тогда он меня отчислит, наконец?
Я обо всем этом думала, пока смотрела на удаляющийся силуэт профессора, а когда вернула взгляд на проректора, то он смотрел исключительно на меня. Очень внимательно, даже почему-то как будто бы щурясь. Мне этот взгляд не понравился совершенно, он словно в душу мне лез. Я повернула голову в сторону, старательно делая вид, что ничего такого не задумала.
— Во-первых, доброе утро, адепты. — Поздоровался магистр Эшфорд несколько громче, чтобы его услышали все. — Все вы знаете меня, как проректора по научной работе в нашей академии, но также я являюсь и стихийником. Моя стихия, как и объявил выше профессор Виртель — Эфир. Во-вторых, изучать новую для вас стихию по учебникам, как мне кажется, скучно и не практично, поэтому я решил показать вам Эфир, может быть, не во всей его, но всё же красе. Поэтому мы будем изучать один из элементов практически, не боясь рушить полигон.
Данную речь адепты восприняли очень хорошо, обрадовались и некоторые (огневики) даже радостно заулюлюкали, но лично мне конец совсем не понравился. Что значит, «не боясь рушить полигон»? Давайте, бояться! Мне нужно, чтобы вы боялись.
Я сложила руки на груди. Мне совсем не нравилась эта пара. Настроение упало градусов на пять. Не думала даже, что ему было куда падать.
— Обратимся к истории. — Загадочно сказал Эшфорд, проведя кончиками пальцев по воздуху, словно уже перебирая магию. — Думаю, многие из вас знают, как зарождался мир… Мне нужны демонстративные элементы каждой стихии, — подал лишь намек, как-то хитро улыбнувшись, но все вокруг меня как-то живо начали плести свои «фигурки». Я скучающе смотрела, как перед нами уже кишат заключённые в сферу элементы стихий.
Магистр Эшфорд выбрал четыре штучки, особо не заморачиваясь, и остальные рассыпались магическим остатком на полигон.
— Мир зарождался в полной, кромешной темноте… — Продолжал свой урок проректор. Он провел рукой и нас окружила самая настоящая темнота.