Мужчина смотрит на меня, улыбается и добавляет:
— До встречи, Камелия… Надеюсь, что не до скорой.
— До встречи. — Отвечаю эхом, понимая, что рано или поздно мы увидимся.
Бог делает шаг в сторону, его охватывает чёрная дымка, и он исчезает, словно его здесь никогда и не было.
Я стою ещё некоторое время у двери, пока полностью не прихожу в себя после разговора. Он действительно прав, надеюсь, Оникс сейчас в лучшем месте. Беру сумку с пола, стираю с щеки слезу и целенаправленно иду в комнату проректора. Перебинтовку никто ещё не отменял, да и после этого разговора мне ещё сильнее захотелось осуществить задуманное.
Он ждал меня в положение полусидя, откинувшись на подушки у основания кровати и прикрыв глаза. Прохожу к тумбе, раскладываю всё необходимое.
— Как всё прошло? — Спрашивает учтиво, внимательно следя за моими движениями.
Закусываю нижнюю губу, мельком смотрю на кольцо, успокаиваюсь, понимая, что мысли мои не читает.
— Лучшим образом. — Отвечаю, несколько нервно улыбнувшись. — Он просил передать, что у него дела, и ему жаль, что он уходит, не попрощавшись.
— Врёшь.
— М? — Смотрю удивленно на мага.
— Танатос никогда бы не сказал, что ему жаль из-за того, что он не попрощался… прощания для него не столь важны — он всё равно ещё встретит своего собеседника.
— Ну, возможно, я немного добавила от себя… вы давно знакомы?
— Достаточно, чтобы я привык не прощаться с ним.
Понятливо киваю, немного улыбнувшись. Беру ножницы, выдыхаю, поворачиваюсь к проректору. Намек понят — садится, чуть наклоняя корпус вперёд, подставляя плечо.
— Сегодня последний раз перевязываю, походите сутки с бинтом и можете уже снимать. Специальные зелье и микстуру принесу вам завтра.
Никак не реагирует, но я надеюсь на понимание, поэтому спокойно продолжаю своё дело.
Менять бинты для меня становится с каждым днём все большей пыткой. Слишком близко к нему, слишком много его в моей жизни. Я уже поняла, что со мной происходит, и мне совсем это не нравится. Точнее, нравится, но этого не должно быть, это неправильно. Мне этого хочется, кажется, что даже очень сильно, но оно мне совсем не нужно. Не здесь, не в этом мире…
Два десятилетия прожила в мечтах найти «того самого» на белой иномарке, а в итоге встретила мага в другом мире. Страшно жизнь меня потрепала, конечно.
— О чем думаешь? — Спрашивает тихо, чуть хрипло.
Я, наверное, слишком глубоко ухожу в свои мысли, потому что от одного только вопроса прикрываю глаза и сжимаю зубы, ощущая, как в груди что-то зажигается от этого глубокого голоса. Выдыхаю, не отрываясь от работы искреннее отвечаю:
— О том, чтобы отомстить вам.
— В каком смысле? — Не понимает мужчина и даже поворачивает голову ко мне.
Недовольно шиплю что-то неразборчивое, пальцами отворачиваю мешающий подбородок обратно.
— В том смысле, что вы долгое время пользовались своими способностями и читали мои мысли без разрешения. Не считаете ли вы это подлым? — Отвечаю после небольшой паузы.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом, наступили сумерки. В комнате царила приятная приглушенная темнота, чтобы работать, мне пришлось зажечь магический фонарь прямо над нами. Опускаюсь чуть ниже к плечу, чтобы нанести мазь на уже почти затянувшуюся рану.
— Тебя это обижает? — Спрашивает через некоторое время почему-то шёпотом.
— А вас бы не обижало? — Отвечаю вопросом на вопрос, не отрываясь от работы. Бинтом прикрываю рану, пальцами прохожусь по горячей коже, оборачиваю его вокруг плеча.
— Никогда не задумывался. — Отвечает несколько сухо, словно выбрасывает ругательство. — Что ты хочешь сказать? Что за месть?
— Вам не понравится. — Усмехаюсь горько. Понимаю, насколько же мне сложно об этом говорить.
— Месть не может нравится… Я слушаю.
Тяжёло вздыхаю. Заканчиваю с перевязкой, кладу всё лишнее на тумбочку. Проректор устало откидывается на подушки, но я ладонью показываю на то, что собираюсь сесть рядом. Отодвигается, присаживаюсь на край кровати. Однако, смелости поднять глаза не набираюсь и говорю, уже смотря на собственные пальцы:
— Я узнала, что целители умеют стирать память. Для этого есть специальное заклинание.
Молчание в ответ.
Гробовая тишина длится секунд десять, после чего, проректор тихо спрашивает:
— Ты хочешь стереть мне память?
— Нет. — Отвечаю моментально, поднимаю взгляд и смотрю прямо в изумрудные, уставшие глаза. Выдерживаю паузу, пытаясь успокоить бешено стучащееся сердце, а потом объясняю: — Я хочу сделать то, после чего нужно будет стереть память.
Кристофер слегка хмурится, из-за чего меж бровей появляется маленькая, упрямая складка. Он явно пытается понять, что в моей голове происходит, мельком смотрит на руку, проверяя на наличие кольца. И потом только поясняет:
— Я не совсем понимаю.
Криво усмехаюсь, переводя взгляд в сторону. Закусываю губу, судорожно пытаюсь привести мысли в порядок. Ненормальная идея, ненормальная ситуация, и я сама ненормальная! Пора уходить, чтобы я совсем дел не натворила.
— Не нужно понимать, Магистр Эшфорд. — Улыбаюсь всё также криво, большим пальцем крутя кольцо, словно желая его снять. — Я завтра принесу вам мазь, сами будете мазать на плечо. В перебинтовке оно больше не нуждается. Я, пожалуй, пойду.
И я только решила встать, как горячая ладонь с длинными, красивыми пальцами обхватывает мою кисть, не давая уйти. Роняю взгляд на сие недоразумение, вопросительно смотрю на проректора.
— Это вся твоя месть? — Спрашивает несколько недовольно.
— Её и не было… — Отвечаю как-то растерянно, глазами рассматривая свой единственный путь к отступлению. Лезть через мужчину или кровать пока не хотелось.
— Я жду. — Говорит напряжённо.
Недоуменно перевожу взгляд на Кристофера.
— Чего вы ждёте? Чуда?
— Возможно. Зависит от того, что творится в твоей голове. — Отвечает куда мягче и добрее. Рука ослабляет хватку до того, что просто греет, а не сжимает. — Я сейчас не в силах следить за ходом твоих мыслей.
— Вас это расстраивает? — Фыркаю недовольно.
— Заинтересовывает. — Отвечает тихо и резко смотрит мне прямо в глаза.
Чёрт… Снова этот омут…
Время останавливается и больше ничего нет, кроме этих невероятных зелёных глаз и прикосновения горячих пальцев к моей почему-то очень чувствительной коже. Над нами всё также в темной комнате горит мой магический фонарь. Теперь свет приглушённый, не такой яркий, как при работе.
— Что ты задумала? — Спрашивает очень тихо, слегка прищурив глаза.
— Я… — Начинаю заторможено. Большой палец гладит моё запястье, и я совсем забываю обо всём. Поэтому ответ мой также тих и не уверен: — Забыла…
— Даже не знаю, радоваться мне, или грустить. — Улыбается по-доброму.
Огорченно пожимаю плечами, задумчиво щипаю свободной рукой нижнюю губу, думая о том, что же делать дальше.
— Ты собралась мне мстить. — Напоминает мягко. — Если сотрёшь память, то я не против. — И добавляет, усмехаясь: — Главное — в живых оставь.
Наверное, это была шутка и способ разрядить обстановку, но я расстроилась ещё больше. Почему он такой? Зачем он это делает? Зачем всё больше в себя…?
Поднимаю глаза на Кристофера и искренне отвечаю почему-то тихим голосом:
— А я не знаю, хочу ли стирать вам память, и стоит ли это делать…
Шумно выдыхает через нос, подтягивается, садится ровнее, но всё равно устало откидывается на подушки. И тихо шепчет, обращаясь явно не ко мне:
— Как странно…
— Что именно? — Спрашиваю также шёпотом, медленно садясь рядом, но смотря куда-то в одну точку на стене.
Чувствую внимательный взгляд на себе, но никак не реагирую, не мигая, продолжаю смотреть на стену. Проректор же поясняет:
— Мы так много говорим. Всё, что угодно. Но о самом важном почему-то молчим.
Я усмехаюсь, а потом искренне смеюсь:
— Вы что! Если люди научатся разговаривать, так это же жить станет в разы легче! А кому это нужно?