— Так! — машина остановилась, — тот же боец стал показывать рукой, — вон там главная дорога на подьеме, видите? Там для машин, кто смог пробку обьехать, а по бокам два колечка, там у обоих посты, вам нужен не ближний, а дальний, там наши знакомые, во какие ребята, а на ближнем постоянно пробки собираются, всё ясно?
— Спасибо, мужики! — опять за всех сказал Гена, — не знаю чем благодарить, может нож или рация?
Он стал на ходу тянуть эти богатсва в их сторону, но солдаты только посмеялись, и потарахтели обратно, обьезжая нашу группу, смущая Гену с протянутыми руками, и нас заодно. Ну и ладно.
И все же мы пошли к ближнему кольцу, там стояло всего две семьи, и то не большие, мама папа и ребенок умноженные на два, а что там на дальнем неизвестно, из-за наваленных коробок для военных, с флагом России, ничего не видно нормально. Пост состоял из пяти бойцов в форме ОМОНа, четверо стояли как бы сторонке, расслабленно смоля сигареты, а один, высокий и полный усач в одежде, больше похожей на полицейскую, общался с людьми, делая записи в большую тетрадку, держа её прямо на весу.
Что было сверху на дороге не был видно, но в сторону района я посмотрел — там стояли какие-то военные машины, какие сзади и не понять, и даже один танк. Ну и люди, конечно, изредка кто-то из них постреливал, машины молчали, видимо пушкой по воробьям стрелять никто не думал. Но бандитов всяких это должно отпугнуть.
Семьи прошли быстро, а вот увидев нас все солдаты встали сзади полицеского, видимо оружие настрожило. Но главного это не смутило, он поманил нас пальцем.
За постом кроме дороги было видно и поля, и высокие флагштоки с тряпками разного цвета, на большом расстоянии друг от друга. Палатки тоже высокие, причем много, и устанавливали еще, видимо туда селятся беженцы, а кто-то наверно идет дальше, всё же на многих людей на первый взгляд, этого не хватит.
Мне надо туда.
— Привратник лейтенант Романюк, здравия желаю! — саркастично козырнул он, — поздравляю с выходом из карантинной зоны! Троекратное ура!
— Спасибо. — тоже не впечатлился Геннадий. — Нам бы пройти, поселится на день хотя б отдохнуть, планы определить, посмотреть что где и как.
— Как все, как и все, — покивал головой Романюк, открывая книгу, — документы есть?
Вдалеке, как раз в палаточном лагере послышались крики.
Но солдаты внимания не обратили. А мы обратили, замерев.
— Давайте оформляться, — поторопили нас, — если никого больше нет, это не значит что можно саботировать процесс. Сдавайте оружие и называйте данные, места пока есть, кстати, а вот завтра такими темпами, может уже на земле будут спать новенькие.
Опять крики, еще больше и на разные голоса, потом звуки выстрелов, очередь. Тишина.
— А у вас там в лагере безопасно? — не удержался я, а игнор вояк немного разозлил.
— Не буду врать, попадаюся недальновидные, эгоистичные, скрывают свои укусы, укусы родственников, и потом случаются локальные вспышки эпидемии, которые мы— даже палец вверх поднял, — своевременно ликвидируем!
Ага, сколько там людей уже покусали, пока мы стоим и до этого. Пока они там доберутся, пока ликвидируют. И нам туда? Уже не уверен.
— Другого выхода пока нет, сил не хватает всех проверять и патрулировать, — вздохнул Романюк, — людей селим в домиках, в торговом комплексе *Конструктор*, в полях палаточные городки ставят, но людей в разы больше, стекаются с районов, кто сумел. И хорошо, что многие едут дальше, а то мы в лесах бы уже располагались.
И опять крики, да емае! Вояки, кстати, тоже занервничали, оглядываясь. И их даже проняло.
— В общем, мы отошли от темы, вам там дальше все это расскажут, наше дело оформлять и пропускать. Сдавайте, сдавайте оружие, и ножи, я их вижу, и всё что может пригодиться армии.
Я даже отступил на пару шагов. Сдавать оружие, и идти туда? Где только за пару минут кого-то пару раз уже явно убивали? Да я там расслабиться не смогу, да еще и без оружия. А если не успееют, не справятся с новыми жертвами?
Гена думал так же, он обернулся к нам, и все синхронно стали отступать на пару шагов, показывая своё нежелание туда идти. А вояки наоборот, подошли ближе, встав около нас, почувстовали наверно, что мы уже уходим.
— Не, спасибо господин привратник Романюк, мы пожалуй пойдем в другую сторону, не сможем здесь прижиться, — решился Геннадий, — всего хорошего.
— Да куда вы собрались, — у привратника глаза почти на лоб полезли, — дурные! Идите сюда, здесь защита, военные! Ну!
И какое-то грозное*ну* получилось, бррр. Ситуацию решил разрулить Иван.
— Слушайте, ну что вы так, я сам из органов, всё понимаю, — начал он, миролюбиво подняв ладони, — у меня есть дачка недалеко отсюда, мы туда пойдем, запасов много, нам не нужна защита, нам главное сюда было добраться.
— А народу то на даче много? — спросил Романюк.
— Нееет, там только мой домик, да соседа, а тот в Италии живет последние годы, и сейчас уж точно не приедет.
Вот тут он прокололся. Судя по заинтересованно слушащим его людям в масках, и прямо-таки хищному лица *привратника* я понял, что нас уже не отпускают, хотим мы этого или нет. А когда один омоновец якобы незаметно пихнул локтем другого в бок, то мне стало страшно.
— Нет, ребят, так не пойдет! — решительно сказал Романюк. — а ну, живо сдать оружие! Согласно новому приказу двести семнадцать, подпункт вэ, нелегально использовать и носить оружие гражданским нельзя!
— Хрен, не отдам, — Гена оттолкнул руки одного из военных, тот схватил его за шиворот, начали толкаться, причем достаточно агрессивно. Другие трое тоже стали пытаться вцепиться руками в наше оружие. Боже, а вдруг кто выстрелит, что же будет, новая бойня с нами в главной роли? Время опять замедлилось, люди толкались, обзывались, тянули на себя, Романюк хищно смотрел на всё это, прикривая о сдаче и уголовном кодексе. Он потом еще и о даче всю информацию выбьет, не зря интересовался. Женя просто отдала пистолет, но вояка все равно отвесил ей пощечину за начальное неповиновение чтоли, но я это стерплю, ладно, ничего, не избили же её. Иван просто отошел назад, очередь до него не дошла, Лиза прятала автомат за спину, но её уже обхватили, Гена всё боролся, даже не думая сдаваться. Боже, какой детсад! Вояка, в одной руке у которого был пистолет Жени, протянул руки к моему автомату, морда широкая, веснушчатая, злая, что аж мороз по коже. Ну и хрен с тобой, бери, лишь бы прекратилась эта дурацкая опасная потасовка! Только вот как будто нечаянно уронил на землю, хоть мелкую пакость, но сделаю…Он посмотрел меня, на секунду замерев, примериваясь, сейчас тоже бить будет…Задобрю, сам пистолет ему отдам.
Вытаскиваю, и как-то без задней мысли сначал на него навел, отчего у него глаза расширились, а когда я уже начал разворачивать рукояткой вперед, для его же удобства, свет померк, и искры из глаз полетели…
Уже лежа, я еле продрал глаза, видимость чуть раздваивалась, вояка всё еще держал мой автомат двумя руками, смотря на меня, как же быстро он мне влепил прикладом…Навык…
— Нет-нет-нет, я хотел отдать, только отдать, — хриплю я, но он не слышит, только резко поднимает взгляд от меня, потом руки вверх…
— Нет-нет — нет, — продолжаю хрипеть я, не могу проораться никак, не могу.
Его горло становится вдруг красным, я вижу даже кусочки кожи отлетающие, он резко прижимает подбородок…
— Нет-нет-нет…
Слышу выстрел, второй, третий, очередь! Мычит громко Лиза, Женя визжит на тонкой ноте, и резко обрывает крик, неестественно быстро, вопит Романюк.
Боец с простреленным горлом валится на меня, попадая твердой каской мне в лицо.
Темнота.
Конец первого эпизода.