Сто тысяч Несущих Слово опустились на колени в пыли совершенного города, поверженного имперским указом.
Легион стоял на коленях.
Лоргар оглянулся через плечо на колышущееся море своих коленопреклоненных воинов. Когда он вновь перевел взгляд на Императора, в его глазах мерцал огонь.
— Отец, — начал Лоргар, но человек покачал головой
— На колени, — сказал он. Его лишенное возраста лицо обрамляли темные волосы того же цвета, что и щетина на лице Лоргара. Как и бывает у отца и сына.
— Что? — переспросил примарх. Он перевел взгляд за спину Императора, на Жиллимана, стоявшего прямо и гордо. Вновь поворачиваясь к своему отцу, он провел по глазам кончиками пальцев, будто стряхивая никак не отпускавшее его наваждение. — Отец?
— На колени, Лоргар.
Аргел Тал смотрел, стискивая зубы, как Лоргар опустился на одно колено.
Его первый порыв уже угасал, усмиренный здравым смыслом и верой. Было правильным преклонить колени перед Богом-Императором. Он заставил свои сердца успокоиться, невзирая на нанесенное его божеству оскорбление, призывая себя к смирению.
Бешеная злоба взметнулась вновь с приливом адреналина уже через мгновение, когда он увидел, что Ультрадесантники поднимаются на ноги по приказу Жиллимана. Он видел, что они наблюдают, чувствовал, как их глаза со скукой смотрят на него, стоящего перед ними на коленях. Воины одного Легиона стояли в присутствии Императора с соизволения своего примарха в то время, как другие стояли на коленях на останках мертвого города.
Момент породил дюжину воспоминаний, Несущие Слово исполняли подобное множество раз до того, под чужими небесами. Легионы, менее требовательные к дисциплине и приличиям, могли бить себя в грудь и выть на луну, достигнув цели, но среди Сынов Лоргара было принято праздновать победу с изяществом и достоинством. Торжествующее воинство преклоняло колени в центре поверженного города и внимало словам капелланов.
Обряд Памяти. Время вспоминать жертву павших братьев и нести Слово в это место.
Аргел Тал ощущал, как пот бежит холодными ручейками по вискам и щекам. Дрожь угрожала взять над ним верх, предательские мышцы болезненно сжимались. Сочленения доспеха гудели от нерастраченной энергии, заставляя его терпеть это извращение самого священного из ритуалов Легиона.
Голос вернулся. И теперь он давал ответы, которых так искал XVII Легион.
Лоргар смотрел на непознаваемое лицо отца, пока Император говорил.
— Сын мой, ты командующий, а не первосвященник. Ты был создан для войны, для покорения, чтобы объединить человеческий род под сенью истины.
— Я…
— Нет. — Император прикрыл глаза, и разум Лоргара заполнило видение Монархии, яркой и прославленной. — Это поклонение, — произнес Император, — это убивает истину. Ты говоришь обо мне, словно о боге, и создаешь миры, страдающие от той же лжи, что раз за разом ставила человечество на грань вымирания.
— Люди счастливы…
— Люди обмануты. Люди сгорят дотла, когда окажется, что их вера ложна.
— Мои миры верны, — Лоргар уже не стоял на коленях. Он поднялся на ноги и вместе с ним поднимался его голос. — Мой Легион создает самые фанатично преданные миры в твоем Империуме.
— ЭТО НЕ МОЙ ИМПЕРИУМ.
Слова врезались в сознание Аргел Тала, словно очередь из болтера. На короткий ненавистный миг он взглянул на ретинальный дисплей, чтобы проверить свои жизненные показатели. Он был уверен, что умирает, и не будь он уже на коленях, он бы упал на них.
— ЭТО ИМПЕРИУМ ЛЮДЕЙ. ИМПЕРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, ОЗАРЕННАЯ И СПАСЕННАЯ ИСТИНОЙ.
В этот раз он услышал ответ Лоргара.
— Я не лгу. Ты — бог.
— ЛОРГАР.
Теперь голос давил, как стена, насыщенный настолько, что был почти осязаем. Он обрушивался на Аргел Тала, как струя пламени из двигателя, раскаляя доспех и повергая на землю. Он видел своих братьев, распластавшихся вокруг, их доспехи терлись о пыль.
Сопротивляясь шквалу психической энергии, срывавшему свитки с его брони, Лоргар поднял руку и указал на отца.
— Ты — бог. Скажи это и покончим с ложью.
Император покачал головой, не сокрушая, но мягко возражая.
— Ты слеп, сын мой. Ты держишься за древние представления и этим подвергаешь опасности всех нас. Пора положить этому конец, Лоргар. Пусть все это закончится, когда ты внемлешь моим словам.
Лоргар стоял как вкопанный, дрожа от чего-то, чего не видели его воины. Кровь текла из его уха, медленно струясь по татуированной шее.
— Я слушаю, отец, — произнес он.
Седьмой капитан заставил себя подняться на ноги и выпрямиться раньше, чем понадобилась компенсация системами доспеха. Он был одним из первых поднявшихся Несущих Слово. Остальные еще боролись с дрожью в руках и ногах или бились в конвульсиях, бороздя пыль конечностями.
Аргел Тал помог Ксафену подняться, услышав благодарный стон.
— НЕСУЩИЕ СЛОВО, ВНЕМЛИТЕ МНЕ. ВЫ ПОТЕРПЕЛИ НЕУДАЧУ, ЕДИНСТВЕННЫЕ ИЗ ВСЕХ МОИХ ЛЕГИОНОВ. У ВАС БОЛЬШЕ ВОИНОВ, ЧЕМ У КОГО ЛИБО, ИСКЛЮЧАЯ XIII ЛЕГИОН. ПРИ ЭТОМ ВАШИ ЗАВОЕВАНИЯ САМЫЕ МЕДЛЕННЫЕ, А ВАШИ ПОБЕДЫ ПУСТЫ.
Было слишком мучительно взирать прямо на фигуру, сотканную из бело-золотого света, окутанную сиянием психического огня и говорившую им громовым голосом, что их жизни были прожиты зря.
— ВЫ ПРОДОЛЖАЕТЕ РЕЧИ О СОГЛАСИИ ГОДАМИ ПОСЛЕ ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ ПОБЕДЫ. ВЫ ВВЕРГАЕТЕ ЛЮДЕЙ В ЛОЖНУЮ ВЕРУ, НАСАЖДАЯ КУЛЬТЫ ДОВЕРЧИВЫХ И ОБМАНУТЫХ, ВОЗДВИГАЯ ПАМЯТНИКИ ЛЖИ. ВСЕ СОДЕЯННОЕ ВАМИ ДЛЯ ВЕЛИКОГО КРЕСТОВОГО ПОХОДА БЕСПОЛЕЗНО. ПРОЧИЕ ОДЕРЖИВАЮТ ПОБЕДЫ И ПРЕУМНОЖАЮТ БЛАГОПОЛУЧИЕ ИМПЕРИУМА, ЛИШЬ ВЫ ПОДВЕЛИ МЕНЯ.
Лоргар попятился от фигуры, только теперь поднимая руки, чтоб прикрыться от сияния.
— ВЕДИТЕ ВОЙНУ, ДЛЯ КОТОРОЙ ВЫ БЫЛИ СОЗДАНЫ. СЛУЖИТЕ ИМПЕРИУМУ, ДЛЯ ЧЕГО ВЫ И БЫЛИ РОЖДЕНЫ. УСВОЙТЕ УРОК, ПОЛУЧЕННЫЙ ВАМИ СЕГОДНЯ. ВЫ СТОИТЕ НА КОЛЕНЯХ СРЕДИ РУИН В КОНЦЕ ЛОЖНОГО ПУТИ. ПУСТЬ ЗДЕСЬ ВАШ ЛЕГИОН ОБРЕТЕТ ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ.
Примарх выдавил слабое «Отец…», но слова канули в пустоту. Очередной гул пришедшего в движение воздуха возвестил об отбытии Императора обратно на орбиту.
Ультрадесантники остались, в абсолютном молчании наблюдая за коленопреклоненными содрогающимися Несущими Слово. Кустодии стояли возле Жиллимана, который беседовал с их безошибочно опознаваемым командиром, чей шлем был украшен плюмажем под цвет плаща.
Аргел Тал заметил, как Кор Фаэрон поднимается с болезненной медлительностью, хотя его терминаторская броня и облегчала ему эту задачу, гудя сервоприводами в суставах. Ни Аргел Тал, ни Ксафен не предложили ему помощи. Они оба устремились к примарху.
Пока Несущие Слово старались подняться на ноги, Лоргар, в конце концов, рухнул на колени.
Золотой сын Императора смотрел на разрушенный город, словно не узнавая его и недоумевая, как же он оказался здесь. Мертвые глаза, слишком холодные для слез, взирали на его опозоренный Легион и глыбу того урока, который они все должны были усвоить.
Аргел Тал оказался возле него первым. Инстинкт понудил его снять шлем и он расстегнул фиксаторы на латном воротнике, открывая свое лицо примарху.
— Аврелиан, — промолвил он.
Впервые Аргел Тал вдохнул воздух Монархии, не пользуясь спасительными фильтрами. Он смердел маслом, горевшим на заводах тысячу лет. Прошлое замечание Ксафена было безжалостно в своей правоте: пахло проигранной войной.
Он не осмеливался коснуться Лоргара. Вытянув руку, немного не дотягиваясь до плеча своего примарха, он прошептал имя отца.
Лоргар повернулся и уставился на него. В его глазах не было ни тени узнавания.
— Аврелиан, — повторил Аргел Тал. Он бросил взгляд на следившие за ними фигуры Жиллимана и Кустодес. — Пойдемте, мой примарх, мы должны вернуться на корабли.
В первый раз его рука легла на бронированный наплечник Лоргара, где раньше висел священный свиток. Не обращая внимания на прикосновение, Лоргар запрокинул голову и зарычал. Капитан сжал золотой наплечник примарха, стараясь успокоить полубога всеми своими силами.