Исхак с усилием продолжил мило улыбаться.
- Тогда лететь высоко, действительно высоко, и опуститься точно на крышу дворца. А там найти, где приземлиться, - он демонстрировал эти чудеса воздухоплавания с помощью рук. Солдат это, похоже, не убедило.
- Не пойдет, - сказал один из них.
Исхак развернулся, не говоря ни слова, и отправился обратно в темное нутро пассажирского отсека «Серокрылого». Когда он снова вылез, у него под мышкой был пластиковый ранец персонального гравишюта, явно взятый из шкафчика на верхнем складе.
- А как насчет этого? Мы полетим чертовски высоко, и любой, кто действительно хочет заниматься своей работой, сможет выпрыгнуть и сделать ее.
Двое солдат переглянулись и подозвали сержанта.
- В чем дело? - спросил сержант. Его лицо было красноречиво — еще один ноющий летописец был нужен ему, как дырка в голове.
- Вот этот, - солдат указал на Исхака. - У него есть идея.
Потребовалось двадцать минут, чтобы идея воплотилась в жизнь, и Исхак пожалел о ней в тот же миг, как только выпрыгнул из десантно-штурмового корабля и начал падать.
Под ним расстилался дворец из белого камня, похожий на что-то древнеэлладское из былых времен упадка Терры. Он приближался удивительно быстро, а ветер изо всех сил старался вырубить его.
"Это, наверное, какая-то ошибка", - подумалось ему.
Он надавил на кнопки на нагрудной пряжке, чтобы активировать гравишют. Сперва одну, потом другую. Сперва одну, потом другую.
- Подождите двадцать секунд прежде, чем включать, - сказал сержант тем немногим из них, кто совершал высадку. - Двадцать секунд. Ясно?
Подожди двадцать секунд.
Вокруг ревел ветер, а земля внизу увеличивалась в размерах. Его стошнит? Он надеялся, что нет. Содержимое желудка перекатывалось и булькало. Уфф.
Подожди двадцать секунд.
Ну, по крайней мере, никакого зенитного огня. Он заметил точку в одном из внутренних двориков — темное пятно, где приземлилась красная десантная капсула. Хорошее место для начала.
Подожди двадцать секунд.
Сколько... Сколько он уже падал?
Вот дерьмо.
Исхак глянул вверх через запотевшие очки, выше виднелись его два охранника. Оба они были далеко, гораздо выше, чем он, и продолжали уменьшаться. Над ними, еще выше, были остальные, кто понял суть его плана и достаточно поверил в него, чтобы пойти следом.
Он нажал переключатели, сперва синий, затем красный. Несколько секунд ничего не происходило. Исхак продолжал стремительно нестись навстречу смерти, слишком изумленный, даже чтобы ругаться. Он начал щелкать переключателями с паническом беспорядке, не понимая, что таким образом он не давал гравишюту времени прогреться и активироваться.
Наконец, тот включился, достаточно жестко дернув мышцы его шеи, гравитационные суспензоры загудели, оживая. Запоздалая активация спасла Исхака от превращения в красное размазанное пятно на стене дворцовой башни, но рассеянность дорого ему обошлась. Смеясь от страха, он свалился с каменного парапета, подпрыгивая, хихикая и стараясь не обделаться, пока летел по воздуху.
Спустя сорок восемь секунд, первый из охранников приземлился во дворе. Он обнаружил Исхака Кадина в крови, баюкающим разбитыми руками свой пиктер. Он сидел на траве и покачивался вперед-назад.
- Видали? - с улыбкой спросил он у солдата.
Трое летописцев, шесть эвхарских солдат — ударный отряд из девяти человек двигался по коридорам дворца. Это было скудно украшенное место, бедное на произведения искусства или орнаменты. Вся архитектура состояла из колонн и арочных крыш. По непокрытому коврами каменному полу они углублялись в здание, обладавшее обаянием и теплотой горного монастыря. Когда они только вошли во дворец, оставив позади почерневшую от огня десантную капсулу Астартес, Исхак задавался вопросом, как же они узнают, куда идти. Оказалось, что тревожиться было не о чем. Они просто шли по трупам.
Следы продвижения Астартес были повсюду. Это крыло дворца было полностью зачищено, разорванные тела заменяли традиционные украшения. Одна из прочих летописцев, маленькая и худая имаджистка по имени Калиха, останавливалась каждые несколько минут и делала пикт мертвых тел. По углу наклона ее пиктера было ясно, что она старалась избегать прямого фокуса на мертвецах, оставляя их размытыми фигурами на переднем плане.
Исхаку было неинтересно вести хронику этой резни — искусно, сочно или как-то еще. Амбициозная и жадная до денег часть его мозга знала, что в этом нет смысла — подобные работы никогда не попадут в самые ценные архивы. Действительно отвратительным экземплярам редко это удавалось. Люди Терры хотели видеть, что способно создать человечество, а не остатки того, что оно разрушило. Им хотелось лицезреть своих защитников в моменты славы или в праведной борьбе, а не вырезающими беззащитных людей, которые напоминали терранцев куда больше, чем сами Астартес.