– Эй, гонщик хренов, – выпалил Глеб после того, как автомобиль змейкой пронесся мимо десятка машин, обогнув их за пару секунд. – Ты нас на кладбище везешь?
– В больницу, – ответил водитель с непроницаемым лицом.
– С такой скоростью можно сразу на кладбище!
– Ехать медленнее? – невозмутимо поинтересовался парень, не отрывая взгляда от дороги.
После того как Глеб в ярких выражениях подтвердил, что именно этого он бы и хотел, водитель молча снизил скорость. Потом еще раз. И еще. Он закатывал глаза и вел машину, держа на руле лишь указательный палец. На его лице была скучающая гримаса, будто он случайно попал не в тот кинозал и вместо захватывающего боевика смотрел документальный пятичасовой фильм о размножении дождевых червей.
– Дайте этому мальчику тортик, – ворчал Глеб, все еще на всякий случай держась за ручку над дверью.
Юра молча ткнул в кнопку радио. Помехи наполнили салон громким шелестом и щелчками. Парень крутил ручку приемника, но ничего, кроме шума помех, они не услышали.
– Сломалось, – вынес вердикт водитель.
– Два тортика ему дайте, – буркнул Глеб.
Голос водителя звучал гулко и негромко, как удар резинового мяча о стену. Он не выражал никаких эмоций, походил на механический имитатор голоса. За всю поездку парень ни разу не повернул головы, глядя только на дорогу перед собой.
– Вы поймали феникса? – вдруг спросил он.
Глеб набрал в легкие воздух, чтобы сказать что-то колкое, но глухо произнес:
– Не знаю. Но, похоже, его нет. Нам еще предстоит в этом разобраться.
– То есть феникс свободен? – нахмурился водитель.
– Слушай, э… Как тебя?
– Абдибакыт.
– Как? – Глеб развернулся к водителю и подставил ладонь к уху.
– Абдибакыт, – невозмутимо повторил тот.
– А краткая форма есть? – спросил Юра.
Водитель ничего не ответил, но скорость машины немного возросла.
– Так вот, Абди… – начал Глеб, но водитель недовольно скривился.
Охотник многозначительно уставился на Юру, прося помощи.
– Кыт? – предложил тот.
– Кы-ыт? – протянул Глеб, прощупывая почву.
– Ты это мне?
Глеб кашлянул:
– А точно краткой формы нет?
Машина резко остановилась прямо посреди моста. Всех троих дернуло вперед, но благодаря ремням безопасности до лобового стекла никто не дотянулся. Из кузова послышалась ругань. Водитель молча уставился на обоих парней, сведя густые брови к переносице.
– Ладно, буду называть тебя Сашкой, – на одном выдохе протараторил Глеб голосом чуть более высоким, чем обычно.
Водитель недовольно хмыкнул, но ничего не сказал и вновь завел машину. Еще четверть часа они ехали молча.
Больница возвышалась над густым парком, ее окружавшим. Высокое бледно-серое здание вышвырнутым кирпичом тяжело лежало среди многолетних вязов и голубых сосен, устало взирая сотнями одинаковых узких окон, которые облепили стены, будто муравьи, взбирающиеся по муравейнику.
Парк погружен в тень, тихие беседы густой пеной заполняют все пространство между деревьями. Редкие больные, сидящие на лавочках или медленно прогуливающиеся среди немного запущенных клумб, дышали этими едва слышными разговорами и наслаждались воздухом, не пахнущим лекарствами. Пациенты и выбегавшие медсестры жадно вдыхали аромат рыжих ноготков и уже начинавших медленно потухать синих и желтых ирисов.
Машина скорой остановилась у въезда, интерны проворно выскочили и, немного попыхтев, сумели вытащить из автомобиля каталку с девушкой, которая никак не отреагировала ни на тряску, ни на почти удавшуюся попытку перевернуть каталку вверх тормашками.
– Крепко спит, – махнул рукой высокий тощий мужчина, заметив взволнованные взгляды Юры и Глеба.
Водитель откинулся на сиденье и, выставив ноги в окно, закрыл лицо согнутой в локте рукой. Через мгновение из водительской кабины послышался негромкий, но внушительный храп. Юра дернулся было следом за убегающими вместе с каталкой интернами, но охотник преградил ему дорогу и сказал, что их ждут.
Так и было. Десять минут они блуждали по длинным гулким коридорам больницы – каждый холодный и тихий, за обшарпанными дверями лежат, глядя в потолок, скучающие и чего-то ожидающие пациенты.
Кто-то блуждает по коридору, взяв на всякий случай с собой телефон. Иногда из высоких дверей, выходящих на лестницу, проскальзывали внутрь пациенты, которые суетливо оглядывались вокруг и, если поблизости не было врачей, шагали к своим комнатам, шаркая растоптанными тапочками и радуясь тому, что удалось незаметно покурить и не наткнуться на докторов или сварливых медсестер.