Главный конкурент Павлова на премию 1904 г. Роберт Кох, при всей актуальности его научных достижений, позволивших наметить реальные пути к предотвращению распространения одной из тяжелейших бед человечества — туберкулеза, тем не менее стал нобелевским лауреатом годом позже. Предпочтение, оказанное И.П. Павлову, лишний раз засвидетельствовало взвешенность решений профессоров Каролинского института, наделенных правом голоса.
На следующий день после вердикта ректор института Карл Мёрнер направил Павлову письмо, в котором известил его о решении коллегии профессоров.«Постановление коллегии, сообщал он далее, будет опубликовано в газетах 10 декабря 1904 года. Было бы желательно, чтобы Вы воздержались от преждевременного разглашения этих сведений. Мы приглашаем Вас приехать в Стокгольм для личного присутствия 10 декабря. Намерены ли Вы выступить с докладом и на каком языке: немецком, английском или французском? (Павлов избрал немецкий.) В случае Вашего согласия прочитать доклад я приму необходимые меры».
«...Только спустя несколько лет после начала наших работ по новому методу я узнал, что в этом же направлении экспериментируют на животных в Америке - и не физиологи, а психологи. Затем я познакомился более полно с американскими работами и должен признать, что честь первого по времени выступления, на новый путь должна быть представлена Торндайку, который на два-три года предупредил наши опыты, и книга которого должна быть признана классической как по смелому взгляду на всю предстоящую грандиозную задачу, так и по точности полученных результатов. Со времени Торндайка американская работа о нашем предмете всё разрастается, именно по-американски, во всех смыслах: в отношении участвующих работников, средств исследования, лабораторий и печатных органов. Интересно, что американцы, судя по книге Торндайка, вышли на новый путь исследования иначе, чем я с моими сотрудниками. На основании одной цитаты, приведенной у Торндайка, можно догадываться, что деловой американский ум, обращаясь к практике жизни, нашел, что важнее точно знать внешнее поведение человека, чем гадать об его внутреннем состоянии, со всеми его комбинациями и колебаниями. С этим выводом относительно человека американские психологи и перешли к их лабораторным опытам над животными.»
И.П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. — Москва-Петроград, 1923 г.— С. 10-11.
В письме обращает на себя внимание любопытный нюанс. В первые годы нобелевских награждений имя новоизбранного обладателя премии оставалось для всего мира неизвестным вплоть до дня ее вручения. Прибыв в Стокгольм, он, по сути, несколько дней пребывал на положении инкогнито. Вскоре, однако, нобелевские учреждения отказались от такой несуразной конфиденциальности. В настоящее время решение учреждения-наделителя сразу доводится до сведения представителей прессы, а виновников торжества оповещают об успехе по телефону или факсу.
Супруга Павлова Серафима Васильевна так вспоминала о церемониале в Стокгольме: «При вручении премии приветственную речь каждому лауреату говорят на его родном языке. Директор Каролинского университета проф. Мёрнер перед вручением премии специально брал уроки русского языка. Король выучил фразу: «Как ваше здоровье, как вы поживаете?» — и произнес ее при вручении премии. Э.Л. Нобель (Эммануэль Людвигович, племянник Альфреда Нобеля) потом рассказал, что король говорил ему: «Я боюсь вашего Павлова. Он не носит никаких орденов. Он, наверно, социалист».
Сумма Нобелевской премии в 1904 г. составляла 140 858 шведских крон и 51 эре. В пересчете на золотую русскую валюту, которая тогда являлась одной из самых устойчивых в мире, размер награды превысил 70 тыс. руб., что давало владельцу такого капитала возможность не думать о хлебе насущном. Этого, собственно, и хотел достичь своим завещанием Альфред Нобель. Правда, относительно И.П. Павлова в прессе встречались и иные сведения. Некто Е. Белов, один из слушателей лекций Павлова в Военно-медицинской академии, эмигрировавший в 20-х гг. из Советской России, утверждал в 1971 г. в русском эмигрантском журнале, издававшемся во Франции, будто деньги от Нобелевской премии были положены ученым в банк и после Октября оказались конфискованными. Возможно, но речь могла идти лишь об остатке нобелевских денег.
Сам Павлов, отвечая в связи со столетней годовщиной Альфреда Нобеля на вопросы стокгольмской газеты «Свенска Дагбладет» (интервью опубликовано 21 октября 1933г.), так определил значение в его жизни полученной награды: «Нобелевская премия дала мне независимость и тем самым возможность целиком посвятить себя научным исследованиям».