День выдался солнечный, по-весеннему радостный. Вот только вчерашняя оттепель сменилась легким морозцем. Костик, будучи не в состоянии идти спокойно, даже грохался пару раз на ледяной корке, но тут же вскакивал и мчался вперед вприпрыжку, затем так же, вприпрыжку, возвращался к отцу и вновь убегал.
Известие о болезни учительницы дети встретили унылым мычанием. Две девочки даже тихонько заплакали. Но мартовское солнышко и предвкушение праздника взяли свое, и в автобус все садились восторженно щебечущими.
Детский щебет не прекращался и после того, как автобус тронулся. Напротив, галдели теперь еще больше, обсуждая все увиденное в окнах. Когда выехали за город, стало потише. После получаса монотонного гудения двигателя, некоторые ребята задремали. Стал клевать носом и Мухин. Именно поэтому он и не видел, как все случилось...
А случилось следующее. Автобус со школьниками проходил некрутой, но длинный подъем перед Дьявольским поворотом, как его называли сами автомобилисты из-за частых аварий. Поднимаясь, дорога заворачивала вправо, огибая заросшую елями невысокую сопку, что делало верх подъема невидимым. Слева же метров на десять-пятнадцать вниз довольно крутым откосом уходило подножие сопки. Край дорожной дуги ограждали бетонные столбики с натянутым в два ряда толстым тросом.
Водитель автобуса был серьезным и опытным - не зря именно ему доверили перевозку детей. Но даже он ничего не мог поделать, когда сверху, из-за поворота, истошно сигналя, перегородив всю ширину дороги, поскольку скользил боком, вылетел бензовоз. Единственное, что успел сделать автобусник - это повернуть руль вправо, направляя машину на склон сопки. Но мчавшийся сверху бензовоз оказался проворней ползущего вверх автобуса - удар заднего края цистерны пришелся как раз по водительской стороне кабины. Автобус крутануло, довернув вправо почти на девяносто градусов, он уткнулся развороченной кабиной в заснеженный склон холма и стал медленно клониться набок, а бензовоз от удара, напротив, выровнялся, но теперь его неудержимо несло на ограждение из столбиков и тросов, казавшихся против ревущей махины тоненькими ниточками. Они и лопнули, словно гнилые нитки, под натиском тягача, ничуть не остановив его стремления к свободному полету, и только бетонный столбик, вставший на пути левого колеса, помешал осуществиться этой последней мечте обреченной машины. Бензовоз со скрежетом завалился, нанизываясь всей длиной цистерны на бетонный частокол, словно осетрина на гарпун браконьера, а в следующее мгновение превратился в плюющийся сгустками пламени огненный шар и не полетел, как мечталось, а неуклюже кувыркаясь, покатился под откос, оглашая окрестные сопки предсмертным ревом взрыва...
Падение же автобуса набок остановила в последний момент угрюмая старая ель; она приняла на себя тяжесть, застонав от напряжения. И она бы выстояла, удержала раненным телом навалившийся на нее бесценный груз детских жизней, но огненный плевок взорвавшегося бензовоза упал на ее ветви, и ель сразу вспыхнула десятиметровой свечкой, затрещала, разбрасывая искры на блестящий ледяной корочкой мартовский снег, на соседние ели и на подбитый автобус.
Именно в этот момент Мухин вышел из глубокого оцепенения. Он еще плохо соображал на сознательном уровне, но на уровне подсознания знал одно: надо спасать детей! С неизвестно откуда взявшейся прытью и силой он отжался на вытянутых руках, схватившись за соседние спинки сидений и выбил ногами стекло одним мощным ударом. Затем он схватил за шиворот первого попавшегося ребенка и швырнул в открытое окно. А вслед за этим услышал страшный треск, и автобус стал падать, одновременно наполняясь дымом. Мухина бросило на спину и припечатало затылком об угол подлокотника.
Видимо, он все-таки пробыл без сознания какое-то время, потому что, вновь открыв глаза, он увидел, что автобус горит. А еще он увидел такое, от чего сразу же усомнился в том, что в сознание он уже пришел: в разбитое окно автобуса просунулся слоновий хобот и зашарил между сиденьями! А может быть, это был не хобот, а щупальце... Да, скорее щупальце, поскольку заканчивалось оно тремя тонкими отростками, покрытыми присосками. Это щупальце-хобот нашло, наконец, то, что искало, и Мухин увидел, как оно потащило за окно кого-то из ребят, обвившись вокруг обмякшего тельца. А в соседнее окно лезло уже точно такое же щупальце!
- Не-е-ет!!! - истошно завопил Мухин, но тут же осекся, поскольку в окно, куда только что утащили ребенка, заглянуло вдруг нечто настолько невообразимое и ужасное, что Мухин сразу догадался: он не потерял сознание, он просто умер и попал в ад за то, что не уберег доверенных ему детей! И как бы в подтверждение этой мысли жуткая рожа исчезла из окна, а вместо нее просунулся еще один (а может, тот же самый) хобот с присосками и потянулся прямиком к Мухину. Не в силах шевельнуться от охватившего его ужаса, Мухин почувствовал, как щупальце быстро и сильно обвило его и потащило за собой. Но лишь только Мухин оказался вне автобуса, как щупальце мгновенно разжалось, одновременно отбрасывая его в сторону. Мухин упал лицом в снег, оцарапав щеки и лоб о ледяную корку, но даже не почувствовал этого. Он резво вскочил на ноги, но тут же рухнул от острой боли в правой ноге. Глянув на ногу, Мухин увидел, что голень от середины вывернута в сторону, а штанина намокла от крови. «Перелом, причем открытый», - подумал он, но как-то совершенно равнодушно. Да и зачем переживать о сломанной ноге, если сам ты уже мертв?