Объяснение нового урока, к удивлению Виктора Петровича, заняло всего девять минут.
Геннадий Максимович прикрепил к доске яркий плакат, но развернул его не до конца, а так, что виден был только заголовок:
«Правописание безударных гласных».
Учащиеся записали в тетради новую тему.
«Замечательно! — восхищался про себя Логов. — Все понятно: ребята в споре и не заметили, что повторили как раз те правила, которые нужны для нового урока».
— Напишите, ребята, слово «тропинка», — говорил Геннадий Максимович, указывая это слово на плакате. — Скажи, Грибкова, на какую гласную здесь падает ударение?
— Тропи-инка. Ударение падает на гласную «и».
— Хорошо, садись. Подчеркните ее одной черточкой и поставьте ударение. А остальные гласные, Миронов?
— Остальные гласные «о» и «а» — безударные.
— Совершенно верно. Подчеркните только гласную корня «о» двумя черточками. Как она произносится в этом положении, Иваненко?
— Тропинка… трапинка… По-моему, как «а».
— Конечно, безударное «о» произносится, как «а». Хорошо! Запишите еще несколько слов: «пятак», «метель». (Геннадий Максимович по ходу объяснения все больше разворачивал плакат.) Итак, ребята, вы обнаружили, что безударные гласные произносятся нечетко, не так, как пишутся. Теперь подумайте, в каком же случае гласные произносятся четко, без искажений. Кто скажет? Ну, Амерьянц.
— Гласные произносятся четко под ударением.
— Несомненно. Следовательно, что нужно сделать, чтобы проверить и правильно…
— Я скажу, Геннадий Максимович! — вдруг закричал тот самый белокурый паренек, который в начале урока прятался за товарищей, и сам испугался своего поступка. — Я нечаянно, Геннадий Максимович.
— Спокойно, спокойно, Коробов. Скажи.
— В общем, чтобы проверить, какую гласную нужно писать, нужно слово такое найти, чтоб ударение было, ну, в общем на эту гласную чтоб ударение было.
— Коряво сказано, но в основном правильно. Как же сказать лучше?
И дети с помощью учителя составили новое правило. Плакат был развернут до конца.
«Мастер! Настоящий мастер! — с хорошей завистью думал Виктор Петрович. — У него ребятишки сами рассуждают и приходят к выводу».
Оставшиеся двадцать минут Геннадий Максимович использовал на основательное закрепление новых правил самые разнообразные упражнения. Перед звонком он подробно разъяснил детям домашнее задание.
— Легкий урок!
— Я уже все знаю, — слышался в классе шепот.
И Логов впервые понял, что трудность и легкость урока больше зависят от учителя, чем от изучаемого материала.
Звонок. Ребята задвигались, слегка зашумели, но никто не вскочил и не побежал, хотя учитель вовсе не смотрел на них, делая запись в журнале.
— Урок окончен, — с улыбкой наклонил голову Геннадий Максимович. — До свиданья, ребята!
— До свида-анья!!!
Трудно сказать, кого больше научил этот урок: детей или молодого учителя.
ГЛАВА 18
В субботу после занятий мало кто из школьников спешил домой: в этот день работали кружки.
Все кабинеты были открыты. Над микроскопом, за верстаком, у карты, на брусьях в физкультурном зале, с кистью и пером в руках сосредоточенно трудились ученики.
Из лекционного зала доносились звуки песни. Там занимался хор. Тамара Львовна сидела за пианино и энергично ударяла пальцами по клавишам, дирижируя головой. Девочки и мальчики, стоявшие полукругом, дружно подхватывали мотив.
В самый разгар репетиции дверь отворилась, и в зал вошли директор и парторг. Они приветливо кивнули учащимся. Тамара Львовна, не переставая играть, обернулась. Иван Федорович торопливо замахал ей рукой: мол, продолжайте, продолжайте! — но учительница встала и спустилась со сцены в зал.
— Извините, что помешали, — сказала Грекова своим круглым голосом. — Мы не хотели вас прерывать. Но уж коль так случилось, давайте посоветуемся. А ребятишки, я думаю, пусть побегают пока. Чего ж им стоять?
Тамара Львовна разрешила детям отдохнуть.
— Не кажется ли вам… — Ольга Васильевна дождалась, пока дети вышли в коридор, и продолжала: — Не кажется ли вам, что наш хор звучит монотонно? Как вы находите, Иван Федорович?
— Да, да, — согласился директор, — все тянут на один лад.
— Я тоже об этом думала. — Молодая учительница виновато опустила глаза. — Но что делать? Такие ноты у меня. Вот, смотрите…
Тамара Львовна легко, как в танце, повернулась, подбежала к сцене и, не поднимаясь на нее, взяла с пианино кипу нот. Тонкое платье девушки, когда она, стуча каблучками, быстро шла обратно, плотно прилегало к ее груди и ногам, обозначив мягкие линии всего молодого тела.