— Так и нужно.
— А Вадьке Виктор Петрович единицу влепил. Понимаешь, листы из книжки выдрал, чтоб уроков не делать. Сообразил! И по истории так, еле-еле на тройку вылез, и то ребята подсказали.
— Ребята? Без тебя обошлось?
— Я немножечко, ма. Два слова.
— Вот видишь, какой ты! Нет чтобы разъяснить, что там и как, а непременно подсказывать. Владимир, ты дождешься…
— Мама, все, больше не буду! Хватит ему на подсказки надеяться. Теперь мы все уроки будем вместе учить. Главное, если б не понимал, а то так, лодыря корчит.
Наскоро пообедав, Володя принялся за уроки, чтобы утром сбегать в магазин за красками и начать картину. К одиннадцати часам он все закончил и лег спать.
«Порядок! Можно считать, что я уже комсомолец! Недаром же Геннадий сказал: «Тебя-то мы, конечно, примем», — думал мальчик, засыпая. — И краски будут. Я еще не так нарисую! Буду на художника учиться…»
ГЛАВА 26
На одном из заседаний комсомольский комитет решил выпускать школьную сатирическую газету. И вот через несколько дней ученики слепили из папье-маше фигуру крокодила, раскрасили и вложили в лапы зубастого зверя застекленную рамку. Газету назвали «Наш крокодил».
У очередного номера собралась целая толпа ребят.
— Братцы, смотрите! — кричал Володя Светлов. — Наш Вадька «Крокодилу» в лапы попался! Как же это?
— Погиб наш Вадик во цвете лет! — покачала головой Люба Поярцева. — А хорошо нарисовано: это ж нужно уметь так зевнуть! Вот-вот класс проглотит.
— Тут и наших бьют! — протискиваясь вперед, говорил ученик десятого класса. — Петрусь, ну-ка пропусти. Так и есть! Я же Леньке говорил: не уходи, плохо будет. Не послушал старшего, а теперь — пожалуйста:
— Да-а, протянули что надо!
Проходя мимо газеты, Виктор Петрович заметил в толпе Степного и, услышав его голос, невольно замедлил шаг.
— Хреновые стихи, — говорил Степной, презрительно скривив губы. — Только бумагу марают.
— Чего там «хреновые»! — возразил ему десятиклассник. — Ну, попробуй лучше напиши.
Учитель остановился, вернулся назад, снова остановился.
— И не собираюсь в эту дурацкую газету писать, — огрызнулся Алексей. — А захотел бы, так…
— Захотел бы! Захотел бы! Ты скажи: умел бы, — продолжал спорить десятиклассник.
В толпе кто-то хихикнул, но тотчас умолк: ребята знали, как опасно задевать Степного.
— Эх ты, голова! — распалился Алексей. — Умел бы! Думаешь, как ты!..
— Ну, ну, знаешь, потише! А ты что написал, «поэт»?.. Никто не говорит, что это гениально, но для школьной газеты ничего:
— Дрянь. Разные размеры и вообще халтура. Уж если хочешь… вот:
— А верно, так лучше. Ты смотри! Толково.
И вся толпа одобрительно загудела, повторяя степновские стихи.
«А ларчик просто открывался», — вспомнились Виктору Петровичу слова Крылова. Логов зашел в библиотеку, полистал какую-то книгу, но не прочитал ни одной строки. В голове кружились все те же слова: «А ларчик просто открывался», «С истории-то он удрал, да сам в историю попал». Я еще тогда понял, что он пишет стихи. Конечно. И по сочинениям видно… «А ларчик просто открывался».
— О чем задумались, Виктор Петрович? Здравствуйте!
Логов не заметил, как к нему подошла Ольга Васильевна.
— А вы знаете, что Степной пишет стихи? — спросил Виктор Петрович.
— Стихи?! Никогда не думала.
— А я давно это знал.
И учитель стал рассказывать о том, что он видел и слышал возле стенной газеты.
— Вы подумайте! Да что вы говорите?! Вот вам и Степной! — то и дело восклицала Ольга Васильевна. — Теперь-то вы знаете, с какой стороны подойти к нему!
— Думаю, что не ошибусь. Впрочем, время покажет.
— Ну, желаю успеха! А вы не догадываетесь, Виктор Петрович, для чего я пришла сюда?
— Догадываюсь: проверить, как я выполняю партийное поручение. Могу сообщить, что третий номер литературного журнала готов.