Выбросив окурок, учитель посмотрел на часы. Было двенадцать. Он вышел к соседке, спросил:
— Это на шахте гудело?
— Ага, на шахте, — отвечала Митревна. — Двенадцать, смена как раз.
— А далеко отсюда до шахты?
— Да нет, тута под боком, только за деревами не видать. Вот как пойдете по нашему переулку, так сразу вправо и повертайте.
Виктор Петрович вышел на улицу и через несколько минут стоял у подножья огромной каменной горы — террикона, которая возвышалась надо всем, что окружало ее. Гора во многих местах дымилась, как вулкан, и над нею висело синеватое облако. По скату горы ползли наверх вагонетки и, достигнув вершины, с грохотом опрокидывались. Куски пустой породы, увлекая друг друга, гулким обвалом срывались вниз; дым, смешанный с угольной пылью, густел, и это было похоже на извержение.
Рядом с терриконом, чуть ниже его, чернел металлическими конструкциями стройный копер с красной звездой и флагом. В стороне, поднятая на бетонные столбы, тянулась серая без окон постройка; от нее наклонно вниз шла прямоугольная широкая труба. Слева виднелись еще какие-то сооружения с двойными низкими, но толстыми трубами; четырехугольная каменная башня; длинная узкая платформа на железных балках и множество других построек, самых разнообразных по форме и величине.
И весь этот гигантский организм дышал полной и деятельной жизнью. Вместе с углем шахта выбрасывала на поверхность тяжелый грохот, лязг, шипение пара, в которые вливались паровозные свистки, скрип вагонеток, стук бесчисленных колес.
Людей не было видно, но всюду — в каждом сгибе сложнейших конструкций, в каждом движении стальных богатырей — всюду жила и повелевала всесильная человеческая мысль. Где-то в кабинах легко и уверенно бегают по распределительному щиту, быть может, нежные девичьи руки, а могучие машины, сдвигающие горы, безотказно повинуются им.
Логов стоял как зачарованный. Но он знал, что видит лишь внешнюю, малую часть колоссального сооружения, что главное находится под землей, где вгрызаются в пласты «черного золота» мощные челюсти угольных комбайнов и врубовых машин.
Направляясь к школе, Виктор Петрович еще не раз остановился и оглянулся на шахту.
ГЛАВА 6
В учительской, когда Логов заглянул в нее, никого не было, и Виктор Петрович решил осмотреть школу.
Лестница, ведущая на второй этаж, уже отремонтированный, была тщательно вымыта. Логов отряхнул с ботинок опилки и быстро взбежал наверх.
Перед ним открылся просторный светлый коридор: зеркальный блеск масляных панелей, ровная белизна стен и потолка, справа — широкие ясные окна, слева — классы, классы, классы.
Виктор Петрович медленно двинулся по коридору и открыл первую дверь. Здесь было еще светлее от солнца. Доска и парты сияли свежим, нетронутым лаком.
«Замечательно! — Логов сел за учительский стол. — Дети еще отдыхают, веселятся, а здесь уже все готово… Пусто и тихо. Даже странно как-то для школы. Правда, еще месяц впереди. Потом мы встретимся, и, может быть, в этом классе. Интересно…»
— Здравствуйте! — вдруг услышал Виктор Петрович, когда он вернулся в коридор: три мальчика в замасленных куртках перегнали его.
Логов удивился: «Откуда они? Я думал встретиться с ними через месяц, а они сегодня».
Учитель последовал за ребятами к двери с табличкой «Кабинет физики». Там слышались голоса, стук, приглушенные звуки радио. Виктор Петрович вошел. Учащиеся вежливо встали, отвечая на его приветствие, и снова принялись каждый за свое дело.
Кабинет имел рабочий вид: на одном столе были разложены катушки, обвитые проводами, стеклянные и металлические лампы, конденсаторы, клеммы и другие детали радиоприемника; на втором столе ремонтировали модель паровой машины; на третьем — перематывали реостат.
Логов хотел поговорить с мальчиками, но так ничего и не сказал, решив, что не стоит отвлекать их от работы.
В биологическом кабинете Виктор Петрович тоже застал детей, которые вместе с учительницей составляли новый гербарий.
Когда же он взглянул через окно на школьный двор, то увидел еще более интересную картину: на продолговатом участке земли, изрытом грядками, лунками, канавками и обсаженном деревьями, копошилось множество ребят. Они осторожно срезали колосья ветвистой пшеницы, орошали рис, заботливо подвязывали к шестам молодые пальмы и тонкие лимонные деревца. «Гектарами чудес» называют в школах такие участки. На тесном клочке земли дети сдружили южный виноград с растущей на севере малиной; нежную украинскую вербу — с колючей сибирской сосной; цитрус, налитый тропическим солнцем, — с бледным шампиньоном, видевшим сияние заполярных ночей.