— Рита! — позвала Ольга Васильевна. — Иди, иди сюда! Помоги мне расставить на партах чернильницы. Да плакать перестань. Неси вот эти сначала на задние парты. Так, хорошо. А теперь сюда.
Девочка увлеклась работой и перестала плакать.
Но вот прозвенел второй звонок: экзамены начались.
Виктор Петрович вместе с Геннадием Максимовичем, который был его ассистентом, сидел за столом в своем классе. На доске четко и крупно написаны темы сочинений.
Ребята сосредоточенно смотрели на доску, размышляя, какую же тему лучше взять. А Володя Светлов уже вывел на своем листке «Мы — за мир», набросал план и стал сочинять вступление. Изредка мальчик откидывался на спинку парты, шевеля губами и по-дирижерски взмахивая правой рукой, читал написанное. Потом он задумывался, скреб пальцами макушку и снова принимался писать.
Степной не мог скрыть своей радости: его поэма «Миру — мир!» точно подходила к третьей теме. Хотя Виктор Петрович советовал Алексею использовать лишь отдельные лучшие места поэмы, юноша не послушал его и решил все сочинение написать в стихах.
Люба Поярцева расширенными в задумчивости глазами смотрела на просторную степь за окном. В сознании девушки звучала опера «Евгений Онегин».
«Вот с этого и начну! — решила Люба. — Расскажу, как еще в детстве я слушала эту оперу, а потом перейду к главному».
Девушка взяла ручку и стала писать.
И вскоре весь класс напряженно работал, склонившись над партами.
А Виктор Петрович, переводя взгляд с одного лица на другое, читал мысли своих учеников. Он безошибочно мог сказать, кто какую выбрал тему, насколько полно раскроет ее, какие цитаты использует. Логов уже видел перед собой сочинения своих ребят, хотя они еще не были написаны, уже твердо знал, что экзамен сдадут все его ученики, хотя экзамен только начался. И от этой уверенности на душе молодого учителя было радостно и светло.
ГЛАВА 46
Виктор Петрович освободился от экзаменов раньше других учителей: его предметы по положению ставились в расписании первыми. Ученики Логова сдали уже последний экзамен и все перешли в девятый класс. Сейчас они отдыхали. И Виктор Петрович с некоторой растерянностью спросил себя: «Что же мне теперь делать?»
Учитель сидел дома за своим рабочим столом, без цели перекладывал книги, для чего-то поставил будильник на пять часов утра.
«Впрочем, теперь мне незачем вставать так рано. — Логов отодвинул часы. — Кончился мой первый год. Говорят, я неплохо начал. Я? Если я и сделал что-нибудь, то очень мало. Иван Федорович, Геннадий Максимович, Ольга Васильевна, Валерий Дмитриевич — да все, все помогали. И во всем. Это, пожалуй, и есть самое главное, что я не один».
Между книгами Виктору Петровичу попался блокнот, где он делал кое-какие записи о своей работе. Логов стал с самого начала перечитывать его.
Как интересно бывает оглянуться на свое прошлое с высоты настоящего! Сколько в этом прошлом ошибок, промахов, неудач! Вы ни за что их не допустили бы, а тогда почему-то не могли избежать. Былые успехи и достижения, которыми вы гордились еще вчера, сегодня кажутся не такими уж значительными. Вы даже удивляетесь, как можно было радоваться иным пустякам.
Что ж? В этом нет ничего странного. Напротив, странно и глупо было бы жить сегодня вчерашним днем. Ваше недовольство прошлым и есть то святое чувство неудовлетворенности достигнутым, которое двигает вас вперед, к новым высотам.
Ростов-на-Дону, 1957 г.