Место, выбранное для командного пункта, меня не удовлетворяло по ряду причин, но главным образом потому, что оттуда было далеко до войск. Это затруднило бы управление. Поэтому я приказал развернуть командный пункт на прежнем месте, в селе Старый Хутор, и попросил члена Военного совета Н. К. Попеля проследить за выполнением приказа. Сам же отправился в Валуйки к главкому на доклад.
Приехав в город, зашел к начальнику штаба фронта генерал-майору И. X. Баграмяну и доложил, что войска армии прочно закрепились на рубеже Бударка, Ольховатка, Шевченково 2-е и в течение дня отразила все попытки врага прорваться на восток.
Во время моего доклада раздался телефонный звонок. Представитель штаба фронта генерал-майор Л. В. Ветошников, находившийся при штабе 28-й армии, сообщил из села Старый Хутор по гражданской линии связи, что на фронте армии сложилась тяжелая обстановка, войскам не удалось закрепиться на указанном рубеже, они стихийно отходят на восток. Выслушав этот доклад, Баграмян посмотрел на меня, ожидая разъяснений.
"Что за чушь? - подумал я. - Этого не может быть. Командиры дивизий, за исключением комдива 244, докладывали три часа назад, что все атаки отбиты и части прочно удерживают участки обороны. Сейчас 10 часов. Неужели за это время немцы могли опрокинуть наши войска и вынудили их к отходу?" Всем своим существом я чувствовал, что тут кроется какое-то недоразумение. Но проверить достоверность этого доклада не мог, так как связь со штабом армии в Старом Хуторе еще не восстановили, а в Козинке кабель снят.
- Из чувства воинского такта опровергать доклад Ветошникова не буду, но заявляю, что это какое-то недоразумение, - сказал я Баграмяну.
- Тогда пройдем к главкому, - ответил он, - а потом будем разбираться.
Главнокомандующий Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, выслушав доклад начальника штаба фронта, разгневался.
- Как же вы могли бросить войска в такой тяжелый момент? - еле сдерживая себя, говорил маршал. - Немедленно отправляйтесь в Старый Хутор, Наведите должный порядок в войсках. Рубеж Бударка, Ольховатка удержать во что бы то ни стало!
Вернувшись на командный пункт в Старый Хутор, я проверил, что войска прочно удерживают обороняемые участки и не "отходят на восток", как об этом докладывал генерал-майор Л. В. Ветошников. Еще до моего возвращения по восстановленной со штабом фронта связи генерал Мартьянов доложил об этом генералу Баграмяну.
Я успокоился, полагая, что главком разберется о этим ложным докладом и накажет кого следует. Но этого не случилось. Наоборот, последовал приказ отстранить от должности начальника штаба армии генерала Мартьянова. Вместо него был назначен генерал Ветошников. Моих бурных возражений не стали слушать ни И. X. Баграмян, ни С. К. Тимошенко.
...14 и 15 июня перед фронтом армии действовали четыре пехотные и три танковые дивизии противника, имевшие в своем составе до 270 танков. Наибольшее количество боевых машин, а также авиации было сосредоточено против села Ольховатка, где враг пытался мощным ударом на узком участке фронта прорвать нашу оборону. Во всей полосе армии бой длился с утра до наступления темноты. Войска отразили все атаки неприятеля и нанесли ему огромные потери. Только под Ольховаткой он оставил на поле боя до двух тысяч трупов солдат и офицеров и до 70 сожженных и подбитых танков. Эти бои 175-й и 13-й гвардейской стрелковых дивизий по упорству и напряжению можно сравнить только с боями в первые дни отражения неожиданного контрудара противника на левом фланге 13-й гвардейской в период Харьковского сражения. 3-я и 22-я немецкие танковые дивизии не смогли опрокинуть наши войска, они лишь потеснили их.
В течение ночи на 16 июня противник перегруппировывал силы. С 16 по 29 июня соединения армии воли кровопролитные оборонительные бои на рубеже Бударка, Комиссаров, Ольховатка, Шевченково 2-е. Таяли наши силы, а подкреплений ждать было неоткуда.
После очередной перегруппировки неприятель нанес удар по соединениям нашего левого соседа - 38-й армии, вынудил их отступить и занять оборону по левому берегу реки Оскол. В тот день гитлеровцами была оккупирована часть города Купянск, расположенная на правом берегу Оскола. Немцы вышли к реке на участке от Купянска до Пристани.
Правое крыло 38-й армии в составе 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, 9-й гвардейской дивизии, 34-й мотострелковой бригады и нескольких танковых бригад держали оборону на участке Шевченково 2-е, Маков Яр, обеспечивая тем самым левый фланг 28-й армии. Сосед справа - 21-я армия своей левофланговой 124-й стрелковой дивизией, занимавшей село Октябрьское, надежно прикрывала правый фланг 28-й армии.
В полосе нашей армии оборона имела одноэшелонное построение. Все шесть стрелковых дивизий располагались на переднем крае. В моем распоряжения не было резерва и, следовательно, не было сил для создания глубокого армейского оборонительного рубежа. Командование фронта полагало, что, поскольку противник с 16 июня вел себя относительно спокойно в полосе обороны 28-й армии и 3-го гвардейского кавкорпуса, здесь можно обойтись и неглубокой обороной. Поэтому все, что можно было вывести в резерв, было изъято из моего подчинения и передано в другие армии, на более опасные направления, где неприятель проявлял наибольшую активность. Следует учесть и такое обстоятельство: все шесть стрелковых дивизий, оставшихся в 28-й армии, имели не более 25 процентов штатного личного состава. После Харьковского сражения ни одна из дивизий не пополнялась. Лишь артиллерийские части и танковые бригады обновили материальную часть и приняли пополнение, да и то не полностью.
В начале Воронежско-Ворошиловградской операции
Как я уже отметил, главное германское командование к лету 1942 года тоже готовило наступление на юге. К сожалению, нам это стало известно слишком поздно. Гитлеровцы разработали план операции под кодовым названием "Блау", накопили крупные материально-технические средства, подтянули резервы. Но Операция была отложена. Наши войска, начав сражение за Харьков, упредили противника на несколько дней. Однако операция эта закончилась для нас неудачно.
После короткой оперативной паузы враг приступил к осуществлению упомянутого плана. 28 июня он перешел в наступление из района Курска и 30 июня из района Волчанска{52}. Известно, чем оно закончилось. Но как развивались события в полосе 28-й армии Юго-Западного фронта, расскажу.
Будет уместно еще раз напомнить, что после Харьковского сражения армия не пополнялась, войска испытывали недостаток боеприпасов.
И вот когда мы находились в таком ослабленном состоянии, 30 июня 1942 года в 4 часа утра враг начал артиллерийскую и авиационную подготовку на участках 124, 169, 13, 15 и 175-й дивизий.
Прежде чем направиться на свой наблюдательный пункт, я зашел к генералу Л. В. Ветошникову, который уже исполнял должность начальника штаба армии вместо генерала А. А. Мартьянова.
- Что это за шум?
- Немцы начали артиллерийскую и авиационную подготовку, после которой, думаю, следует ожидать большого наступления, - ответил генерал Л. В. Ветошников.
- Где, по вашим предположениям, противник нанесет главный удар?
- Учитывая разведывательные данные предшествующих дней, можно ожидать, что немцы нанесут главный удар из района Волчанска на нашем правом крыле. Это наиболее вероятно, так как противник, видимо, нащупал наш стык с 21-й армией.
- Да, пожалуй, это наиболее вероятно. Враг попытается искать решение там, ибо Ольховатку он долго будет помнить. Подумайте, откуда и что можно снять, что перебросить на угрожаемое направление для контрудара. А я пойду на наблюдательный пункт.
Было около пяти часов, когда мы с Попелём поднялись на высоту 209,6, где находился наблюдательный пункт. Авиация врага бомбила не только боевые порядки войск, но и все селения и хутора, лежащие в глубине обороны.
Я связался по телефону с С. М. Рогачевским, спросил, что нового, пытался шуткой поддержать этого славного комдива.
- Трудно сейчас сказать что-нибудь определенное, - ответил Рогачевский. - Донесения командиров частей пока успокоительные. Посмотрим, что будет дальше.