— Что ж, Джамал ускакал. Его ещё спросили, почему, собственно, он приехал. «Он передумал», — вот был его ответ, — Янош не отрывал от меня взгляда. — Это было несправедливо, но я возненавидел этого мужчину. Всё состояние нашей семьи было вложено в горящие повозки, у меня больше ничего не осталось, даже отца. Мне было восемь, конечно я не смог бы сохранить наследство моего отца. Я ненавидел этого Джамала, потому что, если бы он не отказался возглавлять обоз моего отца, то ничего не случилось бы. Из-за него я оказался на улице, присоединился к ворам и убийцам и стал именно тем, кого так презирал этот Джемал. И все эти годы я молился, чтобы боги привели этого мужчину к моему клинку. Прежде чем убить его, я хотел задать ему вопрос: почему он отказался от предложения моего отца? Я знаю, что отец предложил достаточно золота, значит причина была в другом. Что это была за причина?
Я посмотрел ему прямо в глаза.
— Я поставил условие, которое он не захотел выполнить, — сообщил я.
Глаза Яноша блестели.
— И что за условие?
— Он хотел взять в путешествие своего сына. Предприятие было опасным, таким опасным, что путешествие уже само по себе было похоже на самоубийство. Я бы сопровождал его, если бы он оставил дома своего сына. Я не вожу в бой детей.
— Это правда?
Я кивнул.
— Это правда, — подтвердила Лиандра. — Я могу это чувствовать.
Янош долго на меня смотрел.
— У меня больше нет причин сомневаться в его словах, сэра. Он говорит не всё, но то, что говорит — в это я верю. Просто я не хотел этого признавать.
— Теперь вы хотите его убить? — спросила Лиандра. Она посмотрела на Каменное сердце, которое ожидало своего участия в её руках. — Прежде вы кончите не моём клинке.
Янош оттолкнулся от края бассейна и медленно поднялся по лестнице. Он вытерся полотенцем, разглядывая нас.
Так, без грязной одежды, чистый, волосы приглажены, а не спутаны, он выглядел статно. Я без труда мог бы представить его в наряде торговца.
— Нет. Я больше не могу, — наконец сказал он. Он наклонился поднял одежду и начал одеваться. — Слишком поздно, но я вижу, что ошибался и в долгу перед вами, потому что обязан вам жизнью. Моей жизнью. Возможно, я убийца, негодяй и вор, но сохранил остатки чести. Не хочу беспокоить вас дольше.
— Если наши пути ещё раз пересекутся, — крикнула Лиандра ему вслед, — я вас повешу.
— А я лишу вас вашего имущества! — прозвучал со смехом его ответ. — Я прошу прощения за беспокойство. Можете продолжить то, на чём я вас только что прервал.
— Вы воистину щедры, — сказал я. — Но теперь у меня тоже есть вопрос.
Он остановился у двери.
— Спрашивайте.
— Почему мой ответ отменил вашу клятву?
— Потому что это был единственные ответ, которого я не ожидал. Ибо знайте, я попросил отца взять меня в это путешествие, отвоевал у него это обещание, заставил его поклясться всеми богами, что он возьмёт меня с собой. Поэтому теперь знаю, кто во всём виноват.
Сказав эти слова, он закрыл за собой дверь и оставил нас одних.
Мы оба смотрели на закрытую дверь. Потом, спустя какое-то время, Лиандра посмотрела на меня.
— Не пойми меня неправильно Хавальд, но… почему-то он произвёл на меня впечатление.
Я обнял её.
— И всё же, ты не шутила. Ты его повесишь, — я скорее почувствовал, чем увидел, как она кивает.
— Да. Если мы выживем… Он осмелился сделать слишком много.
— Возможно, от него будет зависеть то, выберемся мы отсюда живыми или нет.
— Нет, — твёрдо сказала Лиандра, посмотрев на свой меч Каменное сердце и медленно отложила его в сторону. — Я в это не верю.
31. История Странника
Когда мы вышли из купальни, Тимоти уже ждал нас. Он потупился и почти дрожал.
— Мне так жаль, что я сплоховал. Я… я заснул.
— Как он прошёл через запертую дверь? — спросила Лиандра, но Тимоти лишь покачал головой.
— Я не знаю, я проснулся и почувствовал его нож. Простите благородные господа, но я испугался.
— Здесь что, у всех есть ключ? — прорычала она, когда одевалась.
В этот раз моим удовольствием было помочь ей.
— Необязательно ключ. Я сам не разбираюсь в замках, но знаю, что есть способы, как их можно преодолеть.
— Да. Это называется отмычкой.
Теперь она помогла одеться мне. Было просто наслаждением залезть в сухие, тёплые вещи.
До сих пор запертые двери были чем-то, что я уважал или открывал с помощью боевого топора или тарана.