Хрыст!
Звук исходил сверху, было похоже, будто кто-то наступил ногой на дерево. Мы все поглядели на потолок, потом на перекрытую лестницу. Хозяин постоялого двора испуганно посмотрел на нас.
Лиандра вздохнула, и мы обменялись взглядами.
Она обратилась к хозяину постоялого двора:
— Мы проверим для вас, в чём дело.
Эберхард с благодарностью кивнул и начал освобождать дверь.
Лёд затрещал, когда он открывал дверь, потом на пол посыпались ледяные кристаллы. Холод, повеявший на нас с винтовой лестницы, был словно ударом в лицо. Я натянул на рот плащ и стал осторожно подниматься по скользкой лестнице, Лиандра следовала за мной с фонарём в руках.
Пластины изо льда толщиной с палец затрещали и сломались, когда я открывал дверь на следующий этаж. Неужели я только позавчера уложил здесь ударом Лиандру?
Когда Лиандра подняла позади меня фонарь и осветила комнату, у меня перехватило дыхание. Холод превратил комнату в мерцающий дворец, каждая поверхность была покрыта отливающим синевой панцирем изо льда, толщиной с палец. С потолка свисали тонкие сосульки, встречаясь на полу со сталагмитами, тянущимися им навстречу. Наше дыхание повеяло в комнату, словно туман, чтобы потом опуститься на пол снегом.
— Ради богов, — тихо сказала Лиандра.
Хрыст!
В этот раз звук был громким, его было хорошо слышно. Свет фонаря осветил место его происхождения. Сначала я не увидел, что бы это могло быть, но затем заметил на одной из стен тонкую линию во льду и ещё более тонкую в камне подо льдом.
— Холод разрывает камень! — выдохнула Лиандра.
Я кивнул.
Если бы башня была не такой массивной, то был бы повод для беспокойства, но даже с трещинами, мощные стены ещё выдерживали, но как долго?
Холод был суровым, но я решил подняться наверх. Когда я распахнул дверь на смотровую площадку, часть двери откололась и упала на пол, где дерево разбилось на десятки кусков.
Здесь наверху была гробовая тишина, никакого дуновения ветра, только моё дыхание шумело в ушах и замерзало у рта.
Мы вышли на улицу в ночь, такую тёмную и звёздную, что каждая отдельная звезда являла собой великолепие, как будто они хотели нам понравиться. Обе луны были так чётко и ясно очерчены, что казалось, будто я могу различать формы и структуры на серпах. Было такое ощущение, будто смотришь из глубины колодца наверх.
— Посмотри, — услышал я Лиандру.
Её голос был не громче дуновения ветерка.
Высоко над нами звёзды на небосводе сформировали облик волка. Я не мог поверить своим глазам: как могли измениться сами звёзды? Но потом понял. Вот тут была всем известная рука Астарты с её колосом, а там меч Борона, но между ними находились звёзды, которых обычно не было видно, и они объединили знаки наших богов в ледяного волка, который теперь владел небосводом над нашими головами.
Казалось, что воздух перед ноздрями волка мерцает, как будто тот дышит, но это был всего лишь горячий воздух из камина. Здесь наверху замёрз даже камин; от него отвалился кусок камня и лежал упакованный в лёд у моих ног.
Вокруг нас, вдалеке, мелькали молнии, но гром не доходил. Буря всё ещё находилась там, где прибывала уже в течение нескольких дней, замороженная на одном месте, точно так же, как и мы.
Когда я попытался ответить, то почувствовал, что мои губы не так-то легко оторвать от плаща.
Не говоря ни слова, мы спустились вниз.
Раньше комната семьи казалась мне прохладной, теперь тёплый воздух был благословением, которое терзало мою кожу тысячью уколов и заставило прослезиться глаза. Я опустился на стул и наблюдал, как они снова закрывают и запечатывают вход на лестницу.
— Что это? — боязливо спросил Эберхард.
— Это холод, хозяин, — ответил я онемевшими, причиняющими боль губами. Я пошевелил руками: они покраснели и щипали, как будто я погрузил их в горячую воду. — Холод ломает камень.
Эберхард попросил нас проверить и другие комнаты постоялого двора, чтобы установить, как далеко проник лёд. Поэтому Лиандра и я зашли также в нашу комнату.
Уже даже коридор возле комнаты был украшен ледяным узором, которого ещё не было несколько часов назад. Прошлой ночью Лиандра сотворила заклинание, принёсшее тепло. Этой же ночью даже мысль повторить заклинание казалась бессмысленной, потому что лёд окончательно проник в стены.