Он побледнел в лице, но кивнул.
Я повернулся к лестнице, с намерением исследовать башню дальше, когда он схватил меня за рукав.
— Господин, если до этого дойдёт, надеюсь, что боги этого не допустят, но сэр, сэра, если это всё же случиться, вы поможете мне? Я знаю, что мы всего лишь незначительные свободные крестьяне, но я люблю моих дочерей, а они не виноваты в том, что родились простолюдинками.
Я смотрел на его руку, которую он теперь медленно убрал от моего рукава.
— А я что, выгляжу так, будто я высокородный?
— Нет. Но я знаю, что вы говорите на многих языках, можете читать и писать, и я видел, как вы обычно принимаете пищу. Ни у одного свободного крестьянина нет таких манер за столом, — он покраснел. — Я даже попросил моих дочерей особенно внимательно обслуживать ваш стол, чтобы они учились, как кушают при дворе.
Я почувствовал, как Лия сверлит взглядом мою спину, увидел глаза хозяина постоялого двора и не смог сдержать улыбки из-за того, как он оценил меня, даже если мне было не до смеха.
— Хорошо. Но откуда вы взяли, что наше положение повлияет на то, захотим мы вам помочь или нет?
Он опустил взгляд.
— Это был всего лишь вопрос, сэр, зародившийся в испуганном сердце отца.
— Хотите услышать моё мнение? — спросил я мужчину.
Он с надеждой поднял взгляд и кивнул.
— Вам следует проверить, каковы ваши запасы, здесь в башне. Может быть здесь есть не всё, что вам нужно, может быть необходимые вещи лежат где-нибудь в другом месте. Проследите, чтобы лестницу можно было снова поднять наверх. Подготовьте оружие, в основном арбалеты, если они у вас есть. Спите здесь, закрывайте дверь внизу, когда идёте отдыхать и убедитесь в том, что никто не поджидает вас в башне, когда удаляетесь сюда.
— А мои девочки?
Я одно мгновение колебался. Что мне ему посоветовать? Самым безопасным мне казалось, если девушки покорятся пожеланиям мужчин. Если же нет, я боялся, что мужчины всё равно возьмут то, что захотят, но тогда силой. Я посмотрел в испуганные глаза хозяина постоялого двора, покоящиеся на мне и решил дать ему ответ, который казался мне настолько чутким, насколько это было возможно.
— Поговорите с ними. Объясните, что их ждёт. Если что-то случиться, тогда каждая из них должна бежать прямо сюда, если ещё сможет. Не думайте о борьбе. И та, которую схватят первой, пусть постарается выкупить время для своих сестёр. Возможно, мысль о том, что с ними не случиться тоже самое, утешит её.
Хозяин постоялого двора поднял на меня взгляд.
— Вы бесчувственный человек, сэр.
Я пожал плечами.
— Я не знаю, что может случиться. Так вам, возможно, удастся спасти хотя бы двоих. Подумайте об этом.
Он покачал головой.
— Я не был бы отцом, который сможет предстать перед богами с поднятой головой, если бы принял такое решение.
Я положил ему руку на плечо.
— Не вы будите решать. Я не говорил, что вы должны бросить на съедение волкам одну из дочерей. Я сказал, что вы должны спасти других. В этом есть разница.
— Да. Я вижу её. Но не в результате. Всё же я благодарю вас за совет. Я буду молиться о том, чтобы мне не пришлось к нему прислушиваться, — он махнул рукой в сторону лестницы. — Идите и осмотрите, что хотели осмотреть. Я буду глубоко признателен благородным господам, когда мой дом снова будет в моём распоряжение, — он предпочёл бы, чтобы мы покинули комнаты немедленно.
Я убрал руку с его плеча. Он не избегает меня. Передо мной стоит мужчина, подумал я, который только что принял решение.
4. Излишний урок
Я поднялся по крутой лестнице. Здесь я нашёл то, что, вероятно, служило семье хозяина постоялого двора в качестве гостиной. Здесь, так высоко над землёй, появились также первые окна в башне, на данный момент закрытые, стыки тяжёлых ставень утеплены вымоченным в жиру полотном.
Это была большая комната, в которой доминировал камин, достаточно большой, чтобы я мог стоять в нём. Одна стена была покрыта наложенным друг на друга деревянными рейками.
На стойке рядом с окном находился толстый фолиант со знаком троицы, золотым треугольником на обложке. Верующий человек, наш хозяин.
Я открыл переплёт.
На левой стороне я увидел, написанную мелким почерком, родословную хозяина постоялого двора. Его звали Эберхард, дочерей — Зиглинда, Мария и Лизбета. Почему-то мне не понравилось то, что теперь я знал их имена.
Зиглинда должно быть та, у которой светлые волосы, с приятной улыбкой. Она всегда приседала, когда я давал ей медяк в качестве чаевых. Она была на два года старше своей следующей сестры.