— Вряд ли, — улыбнулся он.
Один из нас выходил туда каждое утро и подметал снег. Здесь они лежали, храбрые мужчины и женщины прошлых лет и наших. Комендант, а также старые и новые члены первого горна.
У каждой могилы было своё собственное надгробие с именем, но всем вместе принадлежал треугольный памятник посередине. Торим, единственный выживший шахтёр, превосходно высек надписи.
Здесь покоится
первый горн, второй тенет, пятый батальон, второй легион Быков
Они были
первым горном Быков
Они были
стойкими
Стояли на земле, с которой не отступали
Они с честью и долгом ушли к богам,
в честь Аскира, в честь императора.
Перед монументом в землю были воткнуты мечи мужчин и Серафины. Они образовывали линию перед ещё одним камнем. Этот лежал в шаге от самого монумента. Надпись была простой:
Сержант
Кеннард долго там стоял, молча смотрел на могилы и то и дело бросал взгляд на надпись монумента.
— К сожалению, мы не знаем, как его звали, — тихо сказал я.
— Но мы никогда не забудем перекличку, — добавила Лиандра.
— Говорите, что получили от него солдатскую книжку подразделения? — тихо спросил Кеннард. — Могу я на неё взглянуть?
— Она зашифрована. Когда сержант держал её, я мог читать, но больше не могу.
Я залез в дублет и протянул книжку Кеннарду. Он одно долгое мгновение держал её в руке, прежде чем открыть. Он медленно в ней листал, пока не остановился на одной странице.
— Он был первым сержантом Быков, — тихо сказал он. — Это что-то вроде генерал-сержанта.
— А его имя? — спросил Янош.
— Джербил Конай, — Кеннард ещё одно мгновение крепко держал книжку в руках, затем закрыв её, снова протянул мне. — Вы знаете, что такое первый горн?
Мы покачали головами. У меня возникло такое чувство, что я должен знать, но всё было так, как пообещал сержант: всё постепенно исчезало.
— Первый горн — это отряд, который существует нерегулярно. Он образуется при необходимости, состоит из десяти лучших солдат легиона. Второй легион был лучшим легионом своего времени, возможно, лучшим, когда-либо существующим на земле, — тихо сказал Кеннард, — он смотрел сквозь нас, как будто видел что-то вдалеке. — Когда он сказал, что они лучшие, это было ещё мягко сказано.
— Джербил Конай, — сказал Янош. — Странное имя. Но мне нравится.
— Конай на эльфийском языке означает «Истенный», — сказала Зокора. — Я назову одного моего сына Ригвард, другого Конай.
— Хорошее имя для хорошего человека, — тихо произнёс Янош.
Кеннард всё ещё смотрел на монумент и, казалось, глубоко задумался.
— Это будут не мальчики, — сказал он рассеянно. — А девочки.
Зокора медленно повернулась в его сторону и задумчиво изучала.
Лиандра и я переглянулись, затем обратились к нему.
— Откуда вы всё знаете о старой империи, — спросила Лиандра.
— Кто вы на самом деле? — спросил я.
Казалось, он нас не слышит. Он встал перед монументом по стойке смирно и поприветствовал первый горн, ударив правой рукой по левой стороне груди.
На его руке на утреннем солнце сверкнуло кольцо, и дракон заблестел. Это был личный герб вечного правителя.