— Смотрите на это, как на извинение, — попросил я, когда наполнял её кубок.
Вино было тяжёлым, и текло медленно, золотистая жидкость создала для моих усталых глаз иллюзию золотых звёзд — изысканный, золотистый свет, наполнивший кубок.
А может это вовсе не иллюзия, потому что обычно я пил это вино в местах, где было светло. Возможно, я до сих пор просто этого не замечал.
Она молча смотрела, как я налил и себе тоже, а затем снова тщательно закупорил бутылку.
Я поднял мой кубок и посмотрел на неё. Она колебалась лишь мгновение, потом взяла свой. Наши оловянные кубки прикоснулись друг к другу, издав тихий звон.
— За то, чтобы ваше путешествие продолжилось, сэра Маэстра, и вы в конце своего пути нашли покой.
Она кивнула и сделала глоток. Пока я пил, я ощущал, как жидкое золото стекает по горлу, наполняя моё нёбо давно прошедшим летом. Я зачарованно наблюдал, как она сглотнула. Нет никаких сомнений, уже слишком давно я не наслаждался такой обворожительной кампанией.
— Что вас так гнетёт, Хавальд? — её глаза были направлены на меня, вопрошающие и внимательные.
— Я боюсь, что эта буря станет концом для многих, здесь на постоялом дворе.
Я поставил бокал на стол, встал и начал снимать доспехи и мои верхние одежды. Моя кольчуга, тяжёлая и неуклюжая, по сравнению с тонким мифрилем, из которого была сделана её, приземлилась на крючке рядом.
Поистине, вот это контраст: грубые и чёрные — мои доспехи, переливающийся голубой метал — её. Мой кожаный дублет казался старым и поношенным рядом с её. Мы были похоже вооружены, возможно одинаково тщательно одеты, но разницу нельзя было отрицать.
Для меня доспехи были чем-то практичным. Они не должны быть красивыми, мне даже не приходило в голову искать в них другую красоту, кроме мастерства мастера.
Но её доспехи… Они не только лучше защищали, чем мои, но и украшали. Казалось, будто по-другому и быть не может, будто сэра должна быть так одета, будто её нужно наряжать в красивые вещи. Возможно, она Маэстра магических искусств, возможно, могущественный маг, но то, что меня так тронуло — это древнее женское очарование. Меня, кто думал, что больше уже невосприимчив к подобному.
Я избавился от дублета. Моя рубашка из простого льна больше не была чистой, она пропиталась потом и на ней были пятна. Как такое возможно, что мужчина не видит этого, пока на нём не останавливается взгляд женщины? Я снял рубашку — в моём свёртке была ещё одна чистая — когда она испуганно втянула в себя воздух.
— Что такое?
— Я как раз смотрю на ваши шрамы, — сказала она, подняв на меня взгляд, потом перевела его к своему кубку. — Никогда бы не подумала, что можно пережить такие ранения.
Я пожал плечами. Большинство из них были старыми, такими старыми, что я почти не помнил, откуда они появились.
Что касалось шрамов, они выглядели лучше, чем большинство, всего лишь тонкие, белые полосы, а не толстые наросты, какие любило оставлять на теле ремесло фельдшера. Они редко болели или ограничивали меня, я легко мог о них забыть.
— Сколько вы сказали вам лет? — спросила она.
— Я не упоминал моего возраста, — ответил я с улыбкой. — Но он превышает ваш по меньшей мере в три раза.
— Люди не доживают до такой старости. Вы не выглядите старше, чем четыре десятка и два. Даже для таких лет вы хорошо сохранились. Не такой хрупкий, как вы заставили меня поверить.
— Это зависит от жизни, которую ведёшь.
Я взял свежую рубашку из связки и в тайне почувствовал облегчение, что она действительно чистая. Не моя заслуга: служанка на последнем постоялом дворе, где я задержался на некоторое время, постирала мне одежду в благодарность за то, что я избавил её от причиняющего боль зуба.
— По-настоящему считается не тот возраст, который чувствуешь в костях, а тот, который тяготит здесь и вот здесь, — я прикоснулся к сердцу и лбу. Я уже давно чувствовал себя в своём теле старым, и прежде всего виною тому были мои кости.
— Почему вы думаете, что люди умрут здесь?
— Не принимая в расчёт наёмников? — спросил я с кривой улыбкой.
Она кивнула.
— Не принимая в расчёт наёмников.
Я вернулся к столу и сел. Мои шаги, без веса тяжёлой кольчуги, казались какими-то лёгкими. Я покрутил плечами и потянулся, прежде чем посвятить себя ей — ей и вину.
— Давным-давно, меня уже один раз заносило снегом.
Я закрыл глаза и снова увидел перед собой то место, как будто это произошло вчера, а не прошла уже целая человеческая жизнь.