Свет над её головой погас и в быстрой последовательности от её кончиков пальцев отскочили десятки искр. Каждая из них нашла фитиль свечи.
Везде в купальне, на каждом карнизе, на каждом выступе и вдоль купальни она поставила свечи; их тёплое сияние отражалось в голубых плитках и погрузило всю комнату в тёплый свет.
Я уже оставил надежду, что когда-нибудь снова смогу согреться, казалось, будто я неожиданно нашёл сокровище. Купальня была наполнена сухим теплом, без влажности, которая царила рядом, в прачечной. Тепло, которое впитали в себя мои усталые кости. Тепло, которое оживило меня, как будто я пробудился из долгого оцепенения.
Каменные скамейки вокруг ящика были теперь покрыты деревянными досками, в небольшом шкафчике лежали полотенца, на столе стояла миска с зимними фруктами, а в наполненном снегом ведёрке бутылка лучшего фиоренцкого вина; к ней два бокала из драгоценного стекла. В ящике лежали камни, а над ними колыхался воздух. Они были источником тепла в этой комнате и, видимо, также причиной того, что воздух был таким сухим.
Где Лиандра или Эберхард нашли сухоцвет, который тут и там украшал стены купальни я даже не мог представить, но меня ошеломило увиденное.
— Я…
Она подошла ко мне так близко, что её грудь слегка коснулась моей, и я ощутил её запах и запах роз. Она положила мне на губы палец и смотрела на меня таким взглядом, что у меня подкосились ноги.
Затем она молча отвернулась и обхватив обоими руками волосы, подняла вверх своё белокурое великолепие. Она медленно спустилась по лестнице в купальню, прошла через воду, которая доставала ей до шеи, пока не оказалась на другом краю бассейна. Там она повернулась и опустила вниз волосы, которые одно мгновение плавали на воде, словно светло-золотистое сияние, похожее на лилию.
Клубы пара вздымались над водой, словно вуаль.
— Ты не хочешь войти? — тихо спросила она, и теперь я в первый раз увидел настоящую неуверенность в её глазах.
И эта неуверенность тронула меня, и я утонул в её взгляде.
Не говоря ни слова, я последовал за ней в воду. Вода коснулась меня своим жаром, казалась почти невыносимо горячей, окутала меня, ласкала, расслабила напряжённые мышцы и заставила вскипеть кровь. Или это была она? Я лишь на мгновение прервал зрительный контакт, и уже внезапно оказался перед ней.
Я снова посмотрел ей в глаза, проверяя, не колеблется ли она. Ища что-то, что могло бы меня остановить, но ничего в них не увидел, кроме ожидания поцелуя.
Поэтому я подошёл ещё ближе, пока не почувствовал её тело, которое прижалось к моему. Медленно и осторожно я обнял её, прижимая к себе, как будто хотел вобрать в себя что-то бесконечно драгоценное и поцеловал.
Как часто целуется мужчина, воин, на протяжение своей очень длинной жизни? Как часто я обещал любить, говорил это серьёзно или лгал. Как часто я уже искал мягкие губы молодой женщины? Говорят, что мужчина может стать таким старым, как горы и всё-таки не забыть своего первого поцелуя. Древняя мудрость, которую я считал ложью до этого момента, потому что только теперь я действительно целовался в первый раз.
Как часто я думал о чём-то другом во время поцелуя?
Как часто мои глаза были настороженны, поцелуй расчётлив, всего лишь развлечение, игра?
Мои глаза закрылись, и я утонул в её мягких губах, лишившись всех мыслей, сомнений, желаний или намерений.
Как долго длился этот поцелуй, я никогда не узнаю, он был слишком коротким и в тоже время длинной в целую вечность. Когда я оторвался от её губ, я увидел, что и она закрыла глаза. Теперь они очень медленно открылись.
В этот неподвластный времени момент, я увидел многое в её глазах, но одного там точно не было: расчёта. Она отдалась мне, потому что хотела, а не потому, что преследовала какую-то цель, и поэтому мой последний страх исчез.
Одно мгновение мне было стыдно за мысль, что она хотела себя как-то продать, потом горячая вода накрыла нас.
Позже, намного позже, когда снег в ведёрке уже давно растаял, и мы удобно устроились на деревянных лежанках, я изучал её. Она стояла на коленях, повернувшись ко мне спиной, руки на бёдрах, в то время как я осторожно расчёсывал ей волосы. Сотня взмахов щёткой, как когда-то научила меня сестра. Каждый раз, когда щётка касалась её волос, она вздрагивала от приятного ощущения и издавала тихий звук, который время от времени соблазнял меня поцеловать ей плечо или что-то другое.