Старый граф в одиночестве верхом
Скачет к лесу прямиком.
Камни и колючки на дороге, подскакивая,
Меч и рог ударяются о ноги.
Скала подступает к скале,
Тропинка становится всё мрачнее.
Вот к мельнице он подъехал в итоге,
Но там нет жизни, ни вблизи, ни в округе.
В здании обвалились все входы,
И колесо не двигает воды.
Солнце и небо в открытую крышу глядят,
Сорняки вокруг, да обломки лежат.
Внутри скамейку нашёл,
К ней мрачный гость подошёл.
Сел, руки на груди скрестив,
Бессознательно глаза закрыв.
И тогда всё пробудилось вокруг,
Механизмы заработали вдруг.
Вода закипела, лес наполнился жизнью,
Колесо завертелось, танцуя кадрилью.
И вот работники бодро носят мешки.
Разгружают телеги они мастерски.
И после мельничного постава пустой,
Кивает мельник ему головой.
По тропинке подпрыгивая, мчится дочь.
Невинная и молодая, очи словно ночь.
Лицо, как чистое небо сияет.
Копна волос его обрамляет.
Весело к графу подбегает она.
Вручает стакан золотого вина.
Ощущает граф счастье прошедших времён.
На прелестную девушку взгляд устремлён.
Сердце его наполняет любовь,
И протягивает он руку к стакану.
Взять был его уже готов,
Но развеялась иллюзия обмана.
Исчезло всё: стакан, вино,
Мельник и дитя его.
Колесо мельницы стоит.
Вода в озерце не бурлит.
И единственный звук, что повсюду слышен
Это вой ветра в балках крыши
Возможно дело было в магии скрипки или же в странном настроение, охватившем меня, но казалось, будто я могу видеть ту мельницу, девушку, как она протягивает мне полный стакан вина. Я прекрасно мог понять старого графа.
Янош встал, потянулся и громко рассмеялся.
— Красивая песня, девочка, красивая и такая печальная! Сыграй другую, которая заставит меня улыбнуться. Сыграй мелодию, которая не рассказывает о прошедшей любви. Почему меня должно заботить то, что было!
Зеглинда стояла на столе и смотрела на бандита своими зелёными глазами. Я прекрасно мог чувствовать, когда действует магия и верил в каждое слово маленькой истории, которую она рассказала вначале. Магия, так легко сплетённая и всё же так далеко разносящаяся, могла исходить только от фей.
Всё с той же улыбкой на губах, она снова поднесла смычок к струнам, и следующая мелодия была быстрой и живой, хоровод, как его обычно танцуют вокруг колодца деревни.
Я сидела перед дверью и пряла.
Парнишка проходил тут мимо.
Улыбнулись мне карие глаза.
Щёки вспыхнули его так неотразимо.
И поднять взгляд с коленей, подумала я,
Но смутившись сидела и дальше пряла.
Подошёл он поближе, привет на устах.
Скромность прелестная в его глазах.
Сердце подпрыгнуло, так испугалась.
Что аж нечаянно нитка порвалась.
Озадаченно нитку связала, не оставив узла.
Но смутившись сидела и дальше пряла.
Руку положил он на спинку стула,
Склонился, расхваливая тонкую нить.
Я на его тёплый рот взглянула,
Что любит сладкие речи произносить.
Как нежно смотрят его глаза.
Но смутившись сидела и дальше пряла.
Лицо его прекрасное склонилось к моей щеке.
Шепчет он девица сладкая, ответ вертится на языке.
Не отпуская нити, киваю,
Поцеловать ему себя разрешаю.
Страсть его так сильно меня обожгла,
Но смутившись сидела и дальше пряла.
Я серьёзно сказала, чтоб прекратил,
Но он действовал смело и был очень мил.
Бурно обнял меня, поцеловал.
Поцелуй, словно огонь обдал.
И скажите мне сёстры, что за дела:
Разве возможно, чтобы я дальше пряла?
Эту песню приняли с громким смехом и улюлюканьем, а один из бандитов бросил Зиглинде воздушный поцелуй. Она поклонилась так изящно, что с таким поклоном могла бы предстать перед любым двором.
— Играйте дальше! — выкрикнул другой. — Исполните ещё что-нибудь!
— О нет, — сказала она. — Музыка — это подарок, она исходит не от меня. Я не могу сказать вам почему это так, но скрипка позволяет сыграть мне за один вечер только две песни, — она провела смычком по струнам, раздался тон, из-за которого у меня заболели скулы. — Но завтра вечером я снова для вас сыграю!
Один из бандитов вскочил.
— Девчонка, я не глупый! Играй или…, — Янош повернулся и показал жестом, чтобы тот замолчал. Он замолчал, бросив злобный взгляд на своего главаря.
— Вы предложили нам превосходную забаву, вас полагается поблагодарить за искусство и голос, а не требовать от вас большего.
Он удивительно галантно поклонился, и поднял руку, чтобы помочь Зиглинде спуститься со стола.
— Ваша прародительница была умной девочкой, и вы, пожалуй, тоже. Можно я посмотрю? — он протянул руку, и Зиглинда неохотно дала ему маленькую скрипку.
Он взял её, подставил к уху и дёрнул за струну. Звук наполнил комнату, такой фальшивый и ужасный, что одни из бандитов вскочил с проклятьем: он как раз поднёс ко рту глиняную бутылку, когда та лопнула в его руке.
— Ваша история кажется мне правдивой, — сказал Янош.
В зале для гостей было тихо, каждый с напряжением наблюдал, что тот говорит или делает. Поэтому хорошо было слышно каждое слово.
— Вы говорите, ваша прародительница встретила фею недалеко отсюда, в лесу?
Зиглинда кивнула. Её глаза снова стали естественно коричневыми, но что-то от дара феи осталось в ней; я не мог бы поручиться за то, что это было.
— Всё до последнего слова правда.
Янош повернулся к своим людям.
— Вы слышали? Это было недалеко отсюда. Расстояние, какое может пройти девочка, которая хочет сорвать цветы! Говорят, феи собираются там, где самая сильная магия, — он сказала это таким тоном, будто это было что-то важное. Видимо так оно и было, потому что его люди посмотрели друг на друга и выглядели такими довольными.
Внезапно он огляделся, окинул взглядом нас и других гостей и рассмеялся.
— Вас ещё недостаточно развлекли? — он поклонился Зиглинде, бросил скрипку Эберхарду, что заставило его побледнеть, а также Зиглинду.
Хозяин постоялого двора чуть не упал, когда отчаянно пытался поймать скрипку. Ему удалось, хотя он сильно ударился о барную стойку и тяжело дыша, опустился на колени; одной рукой он прижимал скрипку к себе, другой схватился за грудь.
Тем временем Янош схватил Зиглинду, прижал к себе и покружил, так что у неё вырвался испуганный крик.