— Рапорт! — крикнул он назад.
Одни за другим ответили семь голосов.
— Хорошо, — он встал и убрал кинжал. — Скоро всё закончится.
— Давно пара, сержант. Я себе здесь ещё яйца отморожу, — крикнул один из солдат.
Сержант обратился ко мне.
— Думаю, тебе лучше пойти с нами.
Я только кивнул и последовал за ним. Солдаты, несмотря на тяжёлые доспехи, двигались с поразительной лёгкостью; через несколько метров они побежали рысцой. Очевидно они знали дорогу.
Я заметил, что одни из мужчин передо мной несёт два рюкзака. В темноте потребовалось некоторое время, чтобы понять почему: каждый второй солдат нёс на спине закованного в цепи гнома.
Сержант был прав. Много времени не потребовалось, уже скоро мы были в безопасности: большая бронзовая дверь была открыта, а из неё лился свет масляных ламп, который было приятно видеть.
Почему-то комната показалась мне знакомой. Она была восьмиугольной, из неё вели четыре бронзовые двери. Посередине стоял алтарь. На нём лежал конец крепкой верёвки, поднимающейся вверх и исчезающей в дыре на потолке.
— Наших не совсем мёртвых дружков вон туда, — приказал сержант.
— Бальтазар, ты позаботишься о двери, а остальные лоботрясы складывают перед ней камни.
Солдаты были слаженной командой. Понадобилось всего несколько минут, и дверь была забаррикадирована.
На Бальтазаре, в отличие от других, не было доспехов, на нём была одета подбитая мехом, голубая мантия. Казалось, он также думает, что помогать, это ниже его достоинства; к камням он не прикоснулся, лишь положил обе руки на створки дверей.
Только когда я увидел, как двигаются его губы, я понял.
От его рук на дверях распространился бледный свет, и раздался скрежет. Потом он удовлетворённо кивнул и отошёл назад.
— Это должно сдержать их.
— Хорошо. Кто-то ранен?
— Всего лишь царапина, сержант. Один из этих малых укусил меня через перчатку, — сказал солдат, указывая большим пальцем позади себя на гномов в углу.
— Хорошо. Пора убираться отсюда. Липко, ты пойдёшь первым.
Липко подошёл к верёвке, дёрнул за неё один раз, собираясь карабкаться вверх.
— Будет лучше, если первым пойду я, — сказал Бальтазар. — Когда я буду наверху, то смогу поднять вас по воздуху в шахту.
Сержант окинул его взглядом.
— Хорошо, наша Сова поднимется наверх первым. Халмачи, ты будешь натягивать ему верёвку.
Сова? В свете масляных чаш, прикреплённых к колоннам я увидел на левом плече Бальтазара сову в виде герба.
— Дайте мне артефакт, сержант, — попросил Бальтазар. — У меня он будет в большей безопасности.
Сержант колебался, но потом всё же кивнул.
— Ладно. Поторопись и скорее поднимайся, я здесь замёрз, — он бросил Бальтазару сумку. — Вот. А теперь давай наверх.
Сова кивнул и подошёл к верёвке. Он схватил её, ещё раз огляделся и неожиданно проворно перебирая руками, полез вверх.
Мы подождали какое-то время.
Потом Халмачи крикнул:
— Бальтазар?
Никакой реакции. Он посмотрел на сержанта.
Тот хлопнул в ладоши.
— Серафина, ты держишь верёвку.
Микаиль, ты, Липко и Джондай, вы поднимитесь наверх. Надеюсь, что проклятые варвары не расстроили все наши планы.
Он увидел мой вопросительный взгляд.
— Гарнизон находится в осаде. Никто не предполагал, что это займёт столько время. Я лишь надеюсь, что пока нас не было, гарнизон не разгромили. В этом случае, варвары уже поджидают нас там наверху.
Я лишь кивнул.
Трое солдат, несмотря на их тяжёлые доспехи, были ненамного медленнее Бальтазара. Я был глубоко впечатлён. Даже если бы я был на тридцать лет моложе, я не смог бы сделать это с такой лёгкостью. Мы все смотрели наверх, когда последний мужчина исчез в дыре в потолке.
И все увидели, как они снова полетели вниз. Падали глубоко и долго. Только один из них выкрикнул что-то…
— Балтазар!
Потом они с глухим ударом приземлились на остатки алтаря, верёвка упала вслед за ними и накрыла троих солдат сверху.
Другие поспешили к ним, но я увидел по их лицам, что это бесполезно. Я и сам услышал треск костей.
Сержант забрался на остатки алтаря. Я последовал за ним, и мы оба смотрели на потолок. В самом верху был виден маленький, жёлтый прямоугольник. Он исчез, и мы все услышали звук закрывающейся плиты.
— Вот дерьмо, — произнёс один из солдат.
— Я никогда не доверял этому пижону, — добавил другой.
— Думаешь, это был Бальтазар?
— Вы же слышали Микаила. Ублюдок запер нас здесь.
Сержант мрачно улыбнулся.
— Если это так, то он передумает, — он залез в сумку. — Вот, — он поднял вверх маленькую, чёрную статуэтку волка. — Ещё у меня остались камни для ворот. Если он захочет покинуть эти места или получить артефакт, то ему придётся спуститься и взять их.
— Ну, а то, что случилось потом, ты знаешь, брат, — сказал сержант. — Что было раньше, можешь прочитать в воинской книжке, — он постучал по своему нагруднику.
Внезапно я увидел, как мы сидим рядом друг с другом, прислонившись к стене, так что в нашем поле зрения находились забаррикадированная дверь и шахта. Его доспехи были покрыты инеем, а дыхание висело в воздухе словно туман. Рядом с алтарём на полу тлел маленький костёр.
— Он так и не вернулся.
Он сел поудобнее, взял свой меч и положил его себе поперёк колен.
— Если встретишь нашего Бальтазара, то передай ему от сержанта сердечный привет. Лучше всего в самое сердце.
Я кивнул.
— Боги, как же я устал. Ещё две вещи, — сказал сержант и зевнул. — Прежде, чем я засну. Хочешь знать, почему я называю тебя братом? — он говорил так невнятно, что я встал и опустился перед ним на колени, чтобы лучше понимать.
— Вот почему, брат меченосец, — сказал он и провёл рукой по своему мечу. — Найди кого-нибудь, кто будет хорошо с ним обращаться. Его имя Ледяной защитник, — он поднял на меня взгляд. — Она бы защитила меня от холода, но тогда мне пришлось бы бросить моих ребят.
Когда он поднял взгляд и мрачно улыбнулся, я увидел знакомое лицо под изморозью, слишком знакомое лицо.
— А товарищей нельзя оставлять в беде, — услышал я ещё, как говорит мой собственный голос, прежде чем закричать.
— Хавальд! — что-то держало меня в плену, обернувшись вокруг, и я в отчаяние пытался высвободиться. Я всё ещё видел перед собой его лицо, покрытое льдом…
— Хавальд!
Пощёчина привела меня в себя. Я увидел разноцветные пятна в темноте.
— Прекрати!
Голос был мне знаком. Женский голос, ни один из парней внизу не был женщиной… нет, Серафина была, но это не её голос. Я встряхнул головой, чтобы прояснить мысли.
— Лия?
— Святые боги, а кто по-твоему это ещё может быть? — она тихо выругалась, потом в воздухе вспыхнула искра, нашла свечу и зажгла её.
Лия сидела на мне верхом, её ночная рубашка была широко распахнута. С ней что-то случилось, кожа над её правой скулой треснула, а от глаза, который уже начал опухать, текла вниз кровь.
— Что случилось? — спросил я.
Она посмотрела на меня, потом отпустила, нет, скорее оттолкнула, слезла с меня и укуталась в одеяло.
— И ты ещё спрашивает, — прорычала она.
Я снова лёг и тоже заполз под одеяло.
Мы лежали, повернувшись друг к другу лицом.
— Это сделал я? — тихо спросил я, проводя легонько пальцем по её щеке.
— Поскольку здесь больше никого нет, ничего другого не остаётся. Ты кричал и дико размахивал руками. Приснился кошмар?
— Да. Ещё какой. Хотя я не уверен, был ли это кошмар или что-то другое.
— А что же ещё это могло быть?
— Может быть послание, — я лежал на кровати, уставившись в потолок. В этот момент я не хотел закрывать глаза. — Всё было настолько реально, не было этого ощущения сна. Так же реально, как лежим сейчас здесь мы с тобой.
Тогда я рассказал ей, что увидел. Пока она меня слушала, я заметил, как одно её присутствие помогло мне снова собраться.