— Но ведь вы еще молоды.
— Откуда вы знаете? Я могла бы быть старше вас, моя внешность ничего не говорит о возрасте, — она казалась слегка задетой и, возможно, её охватило лёгкое любопытство.
Я поймал себя на мысли, что начал наслаждаться ее обществом. Действительно, прошло слишком много времени, когда я в последний раз чувствовал запах роз.
— Не ваша внешность, сэра, а ваши манеры, ваш энтузиазм, как вы говорите, и при этом лицо выдаёт ваши мысли.
— Я уже давно взрослая.
— Да, возможно, — я видел это слишком хорошо, под накидкой и кольчугой я угадывал полностью сформировавшуюся женщину. — Вы взрослая, да, но не старая. Когда вы станете старой, вы поймёте, что я имею в виду.
— Значит теперь мне нужно преклонить голову перед мудростью возраста? — спросила она, задорно улыбаясь.
Я покачал головой.
— Ни в коем случае, сэра. Мудрость не приходят сама, только потому что становишься старше, её нужно искать. Боюсь, что я ищу скорее обратное. Глупости могу предложить сколько угодно, а вот мудрость вы найдете скорее у кого-то другого, — я сделал еще глоток вина. — Теперь вы знаете мое имя, сэра. Я был здесь и знаю, как представились вы. Гиранкур — необычное имя, возможно, фламанское?
Она кивнула.
— Я родилась во фламанском герцогстве, в этом вы правы.
— Что ж, я не намерен постоянно называть вас вашим полным титулом. Есть имя, которое было бы не таким раздутым? Возможно это не лучший способ, если нужно будет предупредить вас об опасности: сэра Маэстра де Гиранкур, пригнитесь!
— Если только мне понадобится ваше предупреждение. По вашим же словам, вы стары и немощны, я же утверждаю, что молода и опытна в бою, — она рассмеялась, когда увидела мое лицо. — Вы такой серьезный, Хавальд. Мое имя — Лиандра. Зовите меня Лия, если хотите.
— Лиандра, Лия.
Прекрасное имя. Отважная. Быть «отважной» — значит часто иметь дело с несправедливостью в жизни или болью. Я желал от всего сердца, чтобы ей не пришлось быть слишком часто отважной.
Между тем, шум бури немного поутих, звучал теперь скорее приглушенно. Каждый здесь в помещение знал, что это означает. Я кивнул Лии и поднялся, направляясь к хозяину постоялого двора, чтобы сообщить, что ему нужно поставить вторую кровать в мою комнату.
— У меня больше нет ни одной одноместной кровати, — ответил он, испуганно глядя в сторону Лии. — Мне действительно очень жаль.
Я отмахнулся. У меня еще осталось время, чтобы подумать, хочу ли я в моём возрасте быть галантным и уступить ей свою кровать или же пусть она ложиться на пол, с её-то молодыми костями.
Одно было ясно: если мне придётся спать на полу, то на следующее утро я буду таким же негнущимся, как дверной косяк.
— Возможно я мог бы… — прервал хозяин постоялого двора мои размышления.
— Да?
— Возможно я мог бы приказать перенести в вашу комнату мою кровать. Моя жена уже давно покинула меня, а дочери… — его голос оборвался, когда он заметил мой взгляд. Меня и впрямь не интересовала его семейная жизнь.
— Хорошо, это кажется мне подходящим решением, — ответил я. — Проследите, чтобы все случилось побыстрее.
— Вы уже хотите отойти на покой? — на этот раз его испуганный взгляд остановился на разбойниках.
Один как раз усадил на колени одну из служанок и лапал, пока та беспомощно пыталась освободиться. Когда ей удалось это под громкий галдёж, на всеобщий показ было выставлено больше тела, чем ей, видимо, хотелось.
Большинство служанок постоялого двора были не прочь приключения в постели с гостем. Всем известно, что звон серебра или золота помогает согреть даже самое чопорное женское сердце. Пусть немытые и грязные, какими были эти мужчины — золотая монета, скорее всего, сотворит чудо.
Но, возможно, в этом случае всё по-другому. Между девушками и хозяином постоялого двора было некоторое сходство, а его обеспокоенные глаза рассказали мне остальное.
— Ваши дочери?
— Да, — ответил он. — Все трое.
Я проследил за его взглядом и увидел девушку, поправляющую свою одежду: ее лицо покраснело, и, как мне показалось, она почти плакала.
— Они благопристойные?
— Достаточно благопристойные. Каждая из них уже находила себе ухажёра, но, как и ожидалось, ни один из них не остался. Но они не испорченные, и, если и дарят свою благосклонность, то не ради золота и серебра.
Я не был настолько уверен в этом, как и он, но понимал, что он имеет в виду.
В тайне я надеялся, что бандиты расслабятся с девушками и при этом, возможно, даже забудут о своих планах, если таковые имелись. Теперь я знал лучше. Девушки не будут способствовать спокойствию, скорее наоборот.
Я направился к двери постоялого двора — прочная вещь, всю левую сторону удерживал стабильный кожаный ремень, и дверь очень хорошо была подогнана к косяку. В каменной стене были видны следы старых петель; видимо в далёком прошлом дверь один раз выбивали из рамы. Проходящий по краям кожаный шпунт спасал от холодного сквозняка зимними днями, но даже здесь, рядом с дверью, я не чувствовал сквозняка, только холод.
На уровне глаз хозяина постоялого двора находилось окошко с деревянной задвижкой; мне пришлось слегка нагнуться, когда я отодвинул ее в сторону, чтобы выглянуть наружу.
Все, что я увидел — это снег, нагромождённый выше окошка. За довольно короткое время, с тех пор, как Лиандра зашла на постоялый двор, произошло то, чего я боялся.
Мы и в самом деле были погребены под снегом.
3. Башня
Постоялый двор был выстроен прямоугольниками, каждая сторона состояла из одного сооружения: с левой находилось главное здание, потом кузница, склад и, самое большое из них — конюшня. Я вернулся к моему, нет нашему столу и подобрал кожаную связку.
Когда я отвернулся, Лия тоже встала. Она взяла Каменное Сердце и прицепила к сбруе — необдуманный жест — так часто она уже выполняла его, что даже не задумывалась.
— Куда вы собрались? — спросила она.
— В башню.
В такой местности было бы благоразумным со стороны архитектора-строителя постоялого двора сделать её хорошо укреплённой. Так и было в случае с этим помещением. Задняя часть главного здания присоединялась к прямоугольной башни, которая возвышалась над домом на два этажа.
Башня вряд ли выдержит серьёзную осаду, но сможет обеспечить защиту от нападения разбойников или слоняющихся бандитов, если те уже не вошли в ворота. Когда содержишь постоялый двор, никогда не можешь быть уверенным в том, кому открываешь свой дом и двор.
— Хочу посмотреть, насколько всё плохо.
— Я пойду с вами.
Я только кивнул и пошёл вперёд. Я не в первый раз ночевал в «Молоте». Какое-то время я уже находился тут и намеревался провести всю зиму.
Без наёмников план оказался бы приятным, возможно я смог бы завоевать благосклонность одной из дочерей. Ничто так не согревает старые кости, как молодая женщина.
Дверь, ведущая в башню, была не заперта. Я внимательно осмотрел её. Это была тяжёлая дубовая дверь, усиленная стальными обручами и насколько я знал, единственный вход в башню. Из помещения для гостей сюда вёл только узкий коридор, так что было почти невозможно использовать таран, чтобы выбить дверь. У самой двери сверху и снизу имелось соединение в шип с камнем. Необычным был также тяжёлый замок; редко можно было встретить нечто подобное в отдалённых местах, таких, как это.
Он выглядел старым, но был сделан с большим мастерством. Этот замок был не единственным, что защищало обитателей башни: находящейся внутри засов был из твёрдой стали, такой тяжёлый, что скорее всего, понадобятся двое мужчин, чтобы задвинуть его. Или один, если тот был в достаточно отчаянном положении.
Мы обменялись взглядами, Лия и я. Каменная кладка башни прекрасно справится с задачей, её толщина была примерно вдвое шире взрослого мужчины, стыки хорошо и чисто сработаны. Кто бы не строил эту башню, знал, что делает. Камень почти не осел, а стыки между камнем были слишком тонкими, чтобы ввести в них лезвие кинжала.