Один за другим они кивнули.
— Вы не можете оставить меня здесь без охраны, — Хольгар вскочил на ноги, сжав кулаки. — У нас есть договор!
Варош повернулся к нему. Его выражение лица было бесстрастным.
— Господин, мы защищаем вашу жизнь. Здесь наверху опасности больше нет, кроме смерти от холода. И именно её мы пытаемся от вас отвести.
— Но…
— Если мы выживем, вам понадобится защита для обратного пути, — сказал один из других охранников. — Я, во всяком случае, не собираюсь отдавать жизнь за того, у кого так мало порядочности, что он хочет запретить мне идти своим путём.
Хольгер заметил, что мужчины смотрят на него, и вскинул руки вверх. — Идите, во имя Сольтара! Сами увидите, к чему это приведёт!
— Мы, четверо, тоже идём с вами, если вы хотите взять нас с собой, — сказал Симон, шахтёр. — Мы не лучшие бойцы, но хорошо ориентируемся под землёй. Мы будем вам полезны.
Я с облегчением, но тайком выдохнул.
— Зиглинда, грог для всех нас. — Я обратился к мужчинам, которые направили теперь своё внимание на меня. — Первым делом мы вооружимся…
Краем глаза я увидел, что Зиглинда встала и прошла к бару. Когда она чуть позже подавала меня грог, она немного улыбалась.
— Я говорила серьёзно, — тихо сказала она, прежде чем пройти дальше. — Но всё же благодарю вас.
35. Выступление в тёмную страну
— Мне жаль, хозяин, что мы похищаем у вас все товары, — сказала позже Лиандра.
Мы всё ещё находились в зале для гостей, там как раз открывали ещё один ящик, который принесли два мужчины со склада. Мужчины стояли у камина, не слишком близко, потому что перед ним жар был невыносимым и массировали себе руки. Путь через кузницу к складу и назад был жестоким: если закрыть лицо платком, то дыхание в нём немедленно замерзало.
Эберхард сделал неопределённый жест рукой.
— Не имеет значения. Товар лежит здесь, и теперь кажется от него больше пользы, чем если бы я захотел его сохранить, — он посмотрел на неё. — Я не могу сказать, насколько я благодарен вам за то, что вы помешали Зиглинде выполнить свои замыслы.
— Это были не мы, — тихо сказала Лиандра. — В конечном итоге оказалось, что честь — это не такое уж и незнакомое слово.
Я залез в ящик и вытащил из него длинную дублёнку из светло-серой кожи и с чёрно-белым, внутреннем мехом.
— А что это за животное? — спросила она, когда провела пальцами по мягком меху. — Мех просто изумителен!
Эберхард пожал плечами.
— Я ещё никогда их не видел, но это вроде бы ледяная выдра. Этот товар купил мой отец. Это хорошие дублёнки, с дальнего севера, где нужно постоянно защищаться от холода. И отец написал рядом, что каждая из них должна стоить три золотых. Посмотрите.
Он взял чашку и наполнил её водой, чтобы затем опрокинуть на мех. Вода сбежала вниз, оставив мех таким же сухим, как и раньше.
— Эта дублёнка действительно стоит своего золота, — благоговейно сказал один из стражников. — Это магия?
Хозяин постоялого двора пожал плечами.
— Об этом мне ничего не известно.
— Когда только думаю о том, сколько раз сидел в своём седле мокрый, продрогший до костей и со сбитым задом, точно говорю вам — эта дублёнка стоит своего золота, — сказал охранник.
— Как тебя зовут, молодой человек? — спросил я, пользуясь случаем.
— Йоаким, сэр.
— Ты в чём-нибудь искусен?
Он покачал головой.
— Я довольно хорошо обращаюсь с мечом и арбалетом, но на этом всё, — он поднял взгляд и выглядел при этом немного угрюмо. — Я также могу готовить.
Я похлопал его по плечу.
— Поверь мне, ты, скорее всего, самый важный человек.
Я обратился к хозяину постоялого двора.
— Ваши дочери теперь в безопасности. Позовите их и пусть они приготовят для нас пищу на четыре дня. Йоаким поможет им упаковать пайки.
Он кивнул и уже хотел отвернуться, но я его задержал.
— Скажите, на вашем чудесном складе орехи тоже имеются?
Эберхард размышляя, потёр нос.
— Думаю да, только не знаю, хорошие ли они ещё.
— Идите и выясните. Может у вас и изюм есть?
Он кивнул.
— Да, но не целая бочка, возможно, половина. Большего я не мог себе позволить.
Я похлопал его по плечу.
— Хвала богам, что вы вообще смогли их себе позволить. Нет лучшей пищи, чем изюм и орехи.
— Я ещё никогда не ел изюма, — сказал благоговейно один из шахтёров. Он нервно теребил свою кольчугу. — Я не знал, что кольчуги такие тяжёлые, я едва могу в ней двигаться, — сказал он.
— Что вы одели под неё?
— Слишком много, — ответила за него Лиандра. — Снимите кольчугу и оставьте только дублет. Дублёнку накиньте на кольчугу, а не под неё.
— Да, сэра.
Наконец я взглянул на нашу маленькую армию.
Повсюду лежали мечи, щиты и топоры, а также части доспехов. В углу были сложенны ящики, которые вскоре окажутся в камине. Мужчины стояли вокруг столов, примеряли одежду и доспехи, размахивали оружием, чтобы проверить их баланс или набивали себе брюхо.
— Что ты о них думаешь? — тихо спросила Лиандра.
— У меня уже были бойцы и похуже. Большинство знает, как пользоваться мечом. А люди Симона… посмотри.
Шахтёры выбрали для себя кирки, укоротив рукоятки и обмотав их кожей.
— Ни один из них не может держать в руках меча, но, если они ударят киркой, она пройдёт сквозь доспехи, как горячее железо сквозь масло.
— Да, но только если их сначала не пронзят, — сказала она.
— Тогда мы дадим им арбалеты.
— Только если стреляя, они не будут стоять позади нас. Святые боги, только посмотри!
Немного ранее Зокора взяла тело Ригварда и исчезла с ним. Несколько охранников предложили ей помощь — ей удалось заслужить уважение мужчин — но она покачала головой. Она хотела помыть и благословить его, ритуал, который пожелала выполнить в одиночку.
Теперь она вернулась, и я понял, почему тёмные эльфы вызывали в сердцах людей страх. На ней теперь тоже была одета кольчуга, не менее искусно выполненная, чем та, что у Лиандры, только материал её доспехов был чёрный, словно ночь.
— Антамир! — тихо объяснила Лиандра.
Вокруг тёмного эльфа развивался дымчато-серый плащ с экономно выполненным серебряным узором, и как внизу, в подвале, вокруг танцевали серебристые искры. Она разукрасила лицо.
Если раньше её кожа была тёмной, то теперь лицо под капюшоном её плаща было лишь чёрной дырой, в которой глаза святились красным огнём. Под ужасными глазами, в тени её капюшона, выделялись две бледные линии.
На её груди лежала тяжёлая, серебреная цепь с подвеской, изображающая голову горного льва. На руки были одеты кольчужные перчатки, укреплённые в пальцах и заканчивающиеся когтями. Она увидела взгляды и свирепо улыбнулась.
— Никому из вас не нужно меня боятся, — сказала она, показывая кроваво-красные зубы.
— Боги, как же я этому рад! — вырвалось у одного стражника.
— Да, — сказала она спокойным голосом. — Радуйтесь, что это не вы, за кем я собираюсь охотится.
На меня было не так-то просто произвести впечатление, но, когда я увидел её такой, у меня пробежала по спине дрожь.
— Ты видишь цепь? — спросил я Лиандру.
Она кивнула.
Цепочка Зокоры почти не отличалась от волчьей цепочки, что лежала у меня в кармане, и только теперь я понял, что она имела ввиду, когда сказала, что её знаком является кошка.
Зокора присоединилась к нам и подняла на меня взгляд.
— Я готова.
Я посмотрел, но не почувствовал её, обычно я мог ощущать близость другого человека, но от неё ничего не исходило, я только знал, где она стоит, потому что видел. Если у тебя что-то перед глазами, а затем ты их закрываешь, то, хотя больше этого не видишь, однако можешь себе представить, что оно должно находиться здесь или там. Когда же я закрывал глаза, казалось, будто я забываю про Зокору.
— Что вы делаете? — тихо спросил я.
Она улыбнулась. Вид кроваво-красных зубов действительно был только для тех, кто имел сильные нервы.