— Олений Рог, ты здесь? — шепотом спросил Кремень.
— Это ты, Кремень?
— Я. Ты один в пещере?
— Нет, со мной еще два пленника.
— Ты связан или свободен?
— Связан очень крепко и развязаться не могу. Я весь избит, и у меня сломана рука. Ты не спасешь меня, Кремень. Беги, дай знать Клыку, пусть он поспешит сюда.
— Нет, Олений Рог, я этого не успею сделать, потому что ты попал к людоедам, и они не станут долго держать тебя в плену, а завтра же съедят.
Сдержанный стон раздался в пещере.
— Надо бежать теперь же, иначе ты погиб. Слушай внимательно: я сейчас уберу подпорки, а затем ты навались всей тяжестью на камень, а я его буду тянуть отсюда, пока не освободится проход. Потом я возьму тебя на плечи, и мы бросимся в реку. Понял?
— Понял, Кремень, только я едва ли в состоянии помочь сдвинуть камень.
— Заставь других пленников помочь тебе.
— Они не понимают меня, они говорят не по-нашему и давно уже лежат неподвижно, точно мертвые, и связаны, как и я.
— Ну, хорошо, я постараюсь сделать все это сам.
Кремень осторожно снял подпорки и одну из них просунул в щель между камнем и стеной пещеры, действуя ею как рычагом. Камень стал подаваться под напором и понемногу отодвигаться в сторону. От времени до времени Кремень оглядывался, но в лагере было спокойно, никто ничего не слышал.
Щель увеличилась настолько, что в нее можно было пролезть.
— Я здесь, — прошептал Олений Рог, подползший со страшными усилиями к открывшемуся входу.
Кремень вполз и быстро перерезал ремни, связывавшие товарища. Олений Рог потянулся, но от волнения и сильного движения потерял сознание. Между тем, нельзя было терять ни минуты, и Кремень стал вытаскивать его в щель. Свежий воздух привел в себя пленника, и он глубоко вздохнул.
— Опомнился? — торопливо спросил Кремень. — Теперь садись ко мне на спину, хватайся ногами за бока, а здоровой рукой за плечо… Руки мои оставь свободными… Готов?.. Ну, в путь!
И Кремень, уж не заботясь о просыпавшемся лагере и сторожах, бросился со своей ношей напрямик к реке, перескакивая через спавших еще и поражая топором уже поднявшихся дикарей, пытавшихся загородить ему дорогу.
— Го-о-о! — радостно закричал Кремень, в несколько прыжков достигнув берега, но вдруг споткнулся и упал у самой воды. Подниматься было некогда, и он просто скользнул дальше прямо в воду. Но, увы, несколько человек успели настигнуть его, и через минуту он, избитый так же, как Олений Рог, и связанный по рукам и по ногам, лежал на песке, чувствуя, что скоро настанет конец.
Лагерь взволновался. Дикари пинками и ударами выражали свою злость. Женщины и дети щипали и били прутьями несчастных пленников. Они были бы убиты, если бы не защита вождя. Впрочем, вождь их защищал не из жалости, а ради сохранения запаса живого мяса; он и без того был недоволен, что из сделанного запаса вечером были съедены двое пленных.
Через несколько минут наши злополучные приятели были брошены в пещеру, вход которой снова был закрыт камнем и подпорками, и кроме того, были поставлены два сторожа с палицами.
Для наших пленников все было кончено, и наутро их ждала смерть. Долго лежал Кремень, почти потеряв сознание; в его голове не было ни одной связной мысли, и в сердце тяжелым комом сидело сознание, что все кончено, что утром или, самое позднее, вечером следующего дня он будет съеден.
Съеден! От одной этой мысли он вздрогнул и рванулся, но со стоном снова вытянулся на мокрой от сочившегося в пещере родника земле. Безумный ужас охватил Кремня, кровь застыла в жилах, и на голове зашевелились волосы. Умереть ничего: он воин, он не раз смотрел смерти в глаза, и не ему бояться ее. Смерть не беда. Его бы предали сожжению, как это заведено уже лет пять в их племени, с тех пор, как небесный огонь сжег пять человек, приютившихся во время грозы под большим деревом. Его тело, обратившись в дым, полетело бы к Великому Духу, где он встретил бы отца, мать, деда и многих из своего племени… Но быть съеденным — это ужасно! Кремню казалось, что уже острые зубы людоедов впиваются в его мускулы и его кости хрустят в сильных челюстях, что его вырванные глаза проглатываются страшным вождем и горячее сердце трепещет в руках ужасного дикаря.
— Нет, нет! — с ужасом и отчаянием воскликнул Кремень, — надо освободиться или покончить с собой здесь, чтобы врагам достался холодный труп, чтобы не быть разорванным на куски заживо!..
Энергия понемногу стала возвращаться к Кремню, и мысль деятельно заработала. Первое, что надо было сделать, это освободиться от ремней.
— Олений Рог, — обратился Кремень к товарищу, — ты пришел в себя?