Несмотря на утомление, Кремень долго не мог заснуть. Необыкновенное, невиданное им животное не выходило у мальчика из головы. Фантазия его рисовала чудовище в тот момент, когда он его увидел в первый раз, разбуженный вождем. Перед ним ясно, точно наяву, вырисовывался высокий скалистый берег, опушенный кустами, и массивное очертание чудного, невиданного зверя. Привыкнув внимательно наблюдать, Кремень совершенно отчетливо представлял себе формы животного, так резко отличавшегося от всех других, знакомых ему животных. Пережитые впечатления и картины вереницей проносились в воображении юного мечтателя, затем стали делаться более смутными и наконец расплылись, смешавшись с туманными сновидениями.
Ранним утром начались поиски. Охотники, проблуждав немного, напали, благодаря зоркости Кремня, на свежий след и наконец настигли зверя. Этот день оказался более удачным, и охотники проследили мамонта до самого берега реки, куда он перед закатом солнца отправился пить. Судя по многочисленным следам, тут был его постоянный водопой. Широкий овраг здесь сильно суживался и в виде извилистого ущелья выходил к реке. Это была естественная западня: стоило только завалить бревнами узкий выход к реке и приготовить бревна, чтобы замкнуть ущелье сзади, и громадная ловушка была готова.
Исследовав окрестности и сообразив, с какой стороны начать облаву, Клык слез с высокого дерева, откуда осматривал место будущей охоты, и подал сигнал к возвращению.
— О, если бы удалось поймать его! — сказал один из охотников.
— Великий дух поможет нам, — произнес Клык, — а если мы и не поймаем мамонта, то все-таки наловим много других животных. Здесь их много, и они не пугливые, а западня хорошая. Трудно только будет отсюда перенести всю добычу к пещере.
— Сделаем, вождь, большой, большой челнок, — вдруг предложил Кремень, — и все перевезем.
Клык с удивлением посмотрел на смышленого мальчишку и, хлопнув его по плечу, одобрительно произнес:
— Хорошая голова, хорошо думаешь.
Кремень был очень польщен похвалой, а охотники стали обсуждать вопрос о постройке большого плота. О челноке, конечно, не могло быть речи, так как на это должно было пойти слишком много времени. Плот же, при общих усилиях, можно было смастерить в несколько дней, тем более, что поваленных и выброшенных волнами реки деревьев имелось много.
Однако пора было возвращаться домой, и охотники быстро собрались: сняв с себя шкуры и связав их с мешками для провизии, засунув в эти свертки оружие, каждый прикрепил свой узел к небольшому бревну. Затем бревна были спущены в воду, охотники оттолкнулись от берега, и вскоре быстрое течение подхватило оригинальную флотилию. Лежа животами на бревнах и управляя ногами и руками, дикари весело хохотали, радуясь быстрому течению, которое должно их принести к пещерам в середине дня.
Скоро показались знакомые места и дымок, вившийся из родной пещеры.
— Охотники вернулись! — закричали, увидев их, бывшие на берегу дети, и на эти крики сбежались все, бывшие поблизости.
Радостно и оживленно жестикулируя, охотники рассказывали о своих поисках, о выслеживании мамонта и о больших стадах, виденных ими. Кремень, захлебываясь от восторга, рассказывал своим товарищам о мамонте, о его величине и виде, о громадных клыках, хоботе, толстых ногах. Он даже попытался изобразить на земле подобие виденного животного, но у него ничего не вышло. Во всяком случае, товарищи были страшно заинтересованы и горели желанием скорее увидеть чудовище; девочки же, тоже слушавшие рассказ Кремня, широко раскрывали испуганные глаза, представляя себе мамонта, на описание которого Кремень не жалел красок.
— Ноги, — говорил он, — как самые толстые деревья, а сам, как гора, большой и лохматый, такой большой, что, если мы все возьмемся за руки, то кругом не охватим, вот какой большой! А клыки больше, чем два человека, и загнуты как рога. Уши — как самые большие шкуры зубров.
— А глаза?
— Глаза? Глаза очень маленькие, и хвост как у быка. Но зато нос до самой земли, и он им двигает как рукой, рвет им траву и кладет в рот.
Но этому слушатели не поверили: как это можно носом рвать траву!
— Да нет, правда, — горячился Кремень, — я сам видел, и все видели, спросите охотников.
Прислушавшись к рассказам взрослых, дети должны были поверить словам Кремня, и их взяла зависть, что Кремень видел такую диковинку, а им, может быть, и не удастся увидеть, если животное почему-либо уйдет дальше.