— Я ваш вождь! — воскликнул Клык, увидев, что большинство готово признать его. — Повинуйтесь мне, а непослушные будут наказаны смертью!
Вся толпа в знак покорности склонила головы, и воины один за другим стали подходить к новому вождю, который ударял слегка каждого обухом топора по голове. Когда церемония эта кончилась, Клык немедленно приказал идти к телу мертвого вождя.
Все спустились вниз. Тело вождя, избитое и израненное во время падения, лежало на самом краю берега, а недалеко от него валялся убитый медведь. Вся толпа бросилась к последнему, и в одно мгновение десяток кремневых ножей и острых раковин были пущены в ход, и великолепная шкура была снята. Изголодавшиеся люди набросились на теплую еще тушу. Каждый отрезал себе кусок мяса и с жадностью пожирал его, облизывая выпачканные кровью пальцы. Когда и женщины также утолили голод и отнесли наверх остатки трапезы, Клык громким свистом дал знать воинам, что пора воздать последние почести павшему предводителю.
— Дух храброго вождя, — воскликнул Клык, — будет тревожить нас, — пусть он идет и ищет себе новое место! Иди сюда, старик!
Старик стал над головой умершего, простер над ним руки и стал бормотать какие-то заклинания. Воины, взявшись за руки, образовали большой круг около тела и закружились, раскачивая мерно головами и издавая не то крики, не то вопли. Сделав несколько кругов, воины остановились, двое из них подняли тело и, по знаку Клыка и старика, бросили его в волны реки. Быстрое течение подхватило его, и оно исчезло из глаз за скалистым поворотом реки.
В то время, когда это происходило внизу, наверху, около пещеры, хлопотали женщины. Одни из них очищали внутренность ее от куч мусора и камней, а другие собирали охапки сухой травы и ветви кустарников для будущего костра.
Пещера, которую племя отвоевало у медведя, представляла много удобств для жилья в ней: два небольших входа начинались узкими коридорами, а затем обращались в большую пещеру с несколькими разветвлениями, из которых одно выходило узким проходом в расщелину и представляло потайной выход на случай бегства. Из этого отверстия и выбежал бывший серый обитатель пещеры. Другое разветвление шло вдоль обрыва в виде коридора с пробитыми маленькими отверстиями, служившими окнами, из которых можно было видеть не только то, что делается на площадке перед входом, но и все, что расстилалось впереди. Как на ладони, развернулась громадная панорама с несколькими излучинами широкой реки, с обрывистыми скалами и широкой, холмистой равниной, с начинавшимся недалеко от берега девственным лесом могучих дубов и лип.
Одного взгляда новому вождю было достаточно, чтобы оценить все достоинства этого помещения. Его смуглое лицо озарилось радостной улыбкой, но тотчас же снова приняло озабоченное выражение. Пещера всем своим расположением показывала, что она являлась не произведением природы, а произведением людей, положивших, очевидно, много труда и забот для устройства такого обширного и удобного жилища.
— А вдруг это племя вернется сюда?! — сказал вслух Клык. — Наше племя маленькое, нас одолеют враги!
— Нет, вождь, не придут! — успокоил его старик. — Смотри: здесь жили, и все умерли, давно умерли. Пещера наша!
Клык взглянул на кучу мусора, которую успели вытащить усердно работавшие женщины, и успокоился. Старик был прав: груды костей и человеческих черепов, почти совершенно истлевших, ясно показывали, что здесь обитало большое племя; но оно погибло, вероятно, от какой-нибудь болезни, а оставшиеся в живых разбежались в страхе, ища нового пристанища. Должно быть, давно уже эта пещера, со всеми ее разветвлениями, сделалась жильем медведей, лисиц и других зверей, а так как последний владелец был убит, то Клык перестал беспокоиться и решился навсегда основаться здесь.
Необходимо только поскорее развести огонь. Несколько воинов с вождем да неутомимый старик еще держались на ногах, большинство же, измученное тяжелым днем, перенеся страшный ураган, забравшись в пещеру, заснуло мертвым сном. Женщины, измученные еще больше мужчин, тоже не могли справиться со сном.
Между тем, было очень холодно. Племя шло давно, шло из страны, где было уже тепло, где леса и поля оделись в пышный летний убор, где люди почти совсем сбросили свои зимние шкуры; а здесь на деревьях только что распустились молодые листики и трава едва пробивалась сквозь сухие прошлогодние стебли.