Когда она увидела Гаунта, то внезапно замерла. Он ожидал сарказма, злости, проклятий, столь обычных среди побежденных и заключенных, чьи верования и идеи претерпели крах. Но то, что он увидел в ее лице, заставило его застыть в удивлении. Ее глаза были тусклыми и глубокими, подобно отполированному мрамору. Она смотрела на него странным взглядом. Гаунт задрожал, когда понял, что этот взгляд был пророческим.
- Их будет семь, - внезапно сказала она, говоря на удивительно прекрасном Высоком Готике без следов местного акцента. Казалось, голос принадлежал не ей. Он был гортанный, и слова не соответствовали движению ее губ. – Семь камней силы. Отрежь их, и ты станешь свободным. Не убивай их. Но сначала ты должен найти своих призраков.
- Достаточно безумия! – оборвал ее Танхауз, и приказал бойцам убрать ее. Глаза девушки к этому моменту опустели и по ее подбородку потекла пена. Она явно скатывалась в муки транса. Люди шарахались от нее, и отталкивали руками, остерегаясь ее колдовства. Температура в холле упала. В один момент дыхание всех людей стало превращать воздух в пар. В нем чувствовался тяжелый запах гари и метала, так, как это случается перед бурей. Гаунт почувствовал, как у него поднимаются волосы на затылке. Он не мог отвести взгляд от бормочущей девушки, когда бойцы осторожно отталкивали ее как можно дальше.
- С ней будет иметь дело инквизиция, - Танхауз дрожал. – Еще одна необученная ведьма-псайкер, работающая на врага.
- Подожди! – сказал Гаунт и подошел к ней. Он был напряжен, испуган тем сверхъестественным существом, с которым говорил. – Что ты имеешь в виду? Семь камней? Призраки?
Ее глаза закатились, а дрожащими губами заговорил надломленный старческий голос.
- Варп знает тебя, Ибрам.
Он отступил назад, будто ужаленный.
- Откуда ты знаешь мое имя?
Она не ответила. По крайней мере, разборчиво. Она начала трястись, бормотать и плеваться. Из ее рта исходили бессмысленные слова и звериные звуки.
- Уберите ее! – рявкнул Танхауз.
Один боец подошел, и тут же закрутившись, упал на колени, из его носа пошла кровь. Она просто на него посмотрела. Крича молитвы и защитные заклинания, остальные начали наступать на нее с прикладами лазганов наперевес.
Гаунт смотрел в коридор еще в течении пяти минут после того, как девушку забрали. После ее исчезновения воздух еще долго оставался холодным. Он оглянулся на вытянутое, взволнованное лицо Танхауза.
- Не обращай на это внимания, - сказал гирканец-ветеран, пытаясь казаться уверенным. Он видел, что кадет был испуган, сказывался недостаток опыта, он был уверен в этом. Когда Пацан переживет несколько лет, несколько военных кампаний, он научится не обращать внимания на безумный бред противника и их проклятые, напыщенные речи. Только так можно было спать по ночам.
Гаунт до сих пор казался напряженным.
- Что это было? – сказал Гаунт, будто надеясь, что Танхауз мог объяснить слова девочки.
- Ерунда, вот что. Забудьте это, сэр.
- Да. Забыть. Верно.
Но Гаунт не забыл.
Часть 2
Мир-кузница Фортис Бинар
Глава 1
Ночное небо было тусклым и темным, как материал их повседневной формы. Рассвет, тихий и быстрый, как удар ножа, залил черную ткань неба темно-красным.
Поднимающееся солнце отбрасывало холодный янтарный свет на лини траншей. Звезда была большой, тяжелой и красной, похожей на гнилой, обожженный фрукт. Вдалеке, в тысяче километров, прогремела утренняя гроза.
Колм Корбек проснулся, и, коротко отметив боли в конечностях и теле, поднялся со своего места в окопном блиндаже. Он встал в грязь, прямо туда, где не сходились доски. Корбеку было глубоко за сорок - огромный мужчина с бычьим телосложением и намеком на приближающуюся полноту. Его толстые волосатые руки украшали синие спиральные татуировки, а лицо – густая косматая борода. Он носил черные снаряжение и форму Таниса, а также вездесущий камуфляжный плащ, уже успевший стать их фирменным знаком. Кожа у него, как и у всех танисцев, была светлой, волосы - чёрными, глаза - голубыми. Он был полковником Таниского Первого и Единственного, который также был известен как Призраки Гаунта.
Корбек зевнул. В траншее, за мешками заграждения, габионом бруствера и мотками ржавой колючей проволоки, просыпались Призраки. Послышались кашли, вздохи, тихие вскрики, будто после их пробуждения ожили и ночные кошмары. Под низким склоном бруствера зажигались спички; оружие расчехлялось и прочищалось от влаги. Защелкали спусковые механизмы. Из-под потолка жилых помещений вытаскивали пакеты с едой, где он были защищены от грызунов.
Шаркая по грязи грязи, Корбек потянулся, и, взглянув на длинные, зигзагообразные траншеи, увидел возвращавшихся с дозора часовых. Бледные и уставшие, они засыпали на ходу. Одиннадцать километров позади них мерцали огнями многочисленные мачты космической связи, возвышающихся среди ржавых и щербатых крыш гигантских верфей, огромных бункеров по изготовлению Титанов и складами литейного завода техносвященников Адептус Механикус.
Темные маскировочные плащи, отличительная форма Таниского Первого и Единственного, были набрякшими и жесткими от грязи. Их сменщики на карауле, все еще с сонными взглядами и опухшими лицами, на ходу пожали им руки, обмениваясь шутками и сигаретами. Но для того, чтобы ответить на приветствия, ночные часовые были слишком уставшими.
Они были призраками, возвращающимися в могилы, подумал Корбек. Как все мы.
В углублении, вырытом в траншейной стене, лучший снайпер взвода по имени Безумный Ларкин готовил что-то похожее на кофеин, держа погнутую жестяную банку с напитком над фузионной горелкой. В ноздри Корбеку ударил резкий запах.
- Плесни и мне чуток, Ларкс, - сказал полковник, идя траншеей.
Ларкин в свои пятьдесят лет был тощим, жилистым мужчиной с нездоровой бледностью, тремя серебряными серьгами в левом ухе и пурпурно-синей спиральной змеевидной татуировкой на впалой правой щеке. Он протянул помятую жестяную кружку. В его окруженных морщинами глазах отражались слабость, усталость и страх.
- Думаешь, этим утром? Этим?
Корбек поджал губы, наслаждаясь теплотой кружки в огромной лапе.
- Кто знает… - его голос стих.
Высоко в оранжевой тропосфере прогудела пара Имперских истребителей, и, пролетев над позициями, продолжила путь на север, оставляя за собой клубящийся след. На горизонте вспух клуб дыма, поднявшийся от рабочих храмов Адептус Механикус - огромных соборов промышленности, теперь пылавших изнутри. Секунду спустя, сухой ветер принес с собой грохот взрывов.
Корбек понаблюдал за улетающими истребителями и отхлебнул напиток. Он был невыносимо отвратительным.
- Хорошая штука, - пробормотал он Ларкину.
В километре от них, в зигзагообразной траншее рядовой Фульке бодро сходил с ума. Майор Роун, второй полковой офицер, проснулся от близкой лазганной стрельбы, чьи фосфоресцирующие выстрелы попадали в мешки заграждения и грязь.
Роун скатился с тесной койки, когда около него оступился его адъютант Фейгор. Вокруг звучали крики и проклятия.
Фульке видел грызунов, вездесущих грызунов, набросившихся на его паек, вгрызающихся в пластиковые слои клацающими ящеричными ртами. Пока Роун ощупью пробирался по траншее, мимо него шмыгали длинноногие зверьки, их вшивые шкуры блестели от грязи. Фульке, ругаясь на пределе надтреснутого голоса, стрелял из поставленного в автоматический режим лазгана туда, где находился вход в его укрытие.
Фейгор добрался туда первым, и попытался отобрать оружие у кричавшего солдата. Фульке замахнулся и разбил адъютанту нос, его сапоги респлескивали серую жижу. Роун проскользнул мимо Фейгора, и ударом в челюсть вырубил Фульке. Хрустнула кость, и рядовой со стоном повалился в дренажный водосток.
- Собери расстрельную команду, - бесцеремонно бросил Роун окровавленному Фейгору, и начал пробираться к своему блиндажу.
Рядовой Брагг плелся к койке. Здоровяк, бесспорно наибольший из Призраков, был миролюбивым и простодушным человеком. Из-за ужасного прицеливания его прозвали «Еще Раз» Браггом. Он ходил в карауле всю ночь, и теперь просто не имел сил сопротивляться манящему зову кровати. На повороте к блиндажу он врезался в молодого рядового Каффрана и сбил юношу с ног. Брагг поднял его, но из-за усталости даже не извинился.