Каффран выругался и вытер грязь с прицела лазгана. Позади него чей-то могучий голос издал клич, который эхом отразился от изгибов траншеи, и, казалось, встряхнул даже настил из досок. Он обернулся и увидел выскочившего из блиндажа комиссара Гаунта.
Теперь на Гаунте была полная парадная форма с фуражкой, с плеч свисал камуфляжный плащ его приемного полка, а лицо была маской бушующей ярости. В одной руке у него был болт-пистолет, в другой – цепной меч, воющий и ревущий в утреннем воздухе.
- Во имя Таниса! Теперь они идут чтобы сразится с нами! Держать строй и не открывать огонь до тех пор, пока они не покажутся из грязевой завесы!
Каффран почувствовал ликование. Комиссар с ними, и они победят, не смотря ни на что. А затем что-то закрыло от него мир, зубодробительным ударом взметнув в небо грязь и, как ему показалось, отделив душу от тела.
Эта часть траншеи получила прямое попадание. Погибли десятки человек. Оглушенный Каффран лежал в грязи среди обломков деревянного настила. Чья-то рука схватила его за плечо и подняла. Моргая, он взглянул вверх и увидел лицо Гаунта. Гаунт посмотрел на него суровым, но вместе с тем и вдохновляющим взглядом.
- Решил вздремнуть после хорошего завтрака? – спросил комиссар растерянного рядового.
- Никак нет сэр… Я… Я…
На выносах траншеи вокруг них затрещали выстрелы из лазганов и игольчатых лазеров. Гаунт поставил Каффрана на ноги.
- Думаю, час настал, - сказал Гаунт. – И я хочу, чтобы рядом со мной были все мои храбрые бойцы, когда мы пойдём в атаку.
Выплевывая серую грязь, Каффран рассмеялся.
- Я с вами, сэр, - сказал он. – С Таниса и до конца, где бы он ни был.
Каффран услышал рев цепного меча Гаунта, когда комиссар взобрался на штурмовую лестницу, прибитую к стене траншеи над стрелковым приступком, и обратился к бойцам.
- Танисцы! Вы хотите жить вечно?
Их громкий и грозный ответ утонул в грохоте взрывов. Но Ибрам Гаунт знал, что они ответили. Паля из всех стволов, Призраки Гаунта перебрались через край траншеи и бросились вперёд к славе, смерти или чему-то ещё, что ждало их в дыму.
Глава 4
Ослепительная паутина лазерного огня накрыла территорию в сотню шагов в глубину и двадцать километров в длину, там, где наступающие легионы врагов столкнулись лоб в лоб с фронтовыми Имперскими полками. Для остального мира это выглядело так, будто извивающиеся рои общественных насекомых извергались из своих муравейников и сталкивались хаотической бурлящей массой, освещаемые непрерывным ослепительным перекрёстным огнём.
Лорд верховный командующий генерал Гектор Дравер отвернулся от установленной на треноге оптической трубы. Пальцами с превосходным маникюром он разгладил на груди безупречно чистый мундир и вздохнул.
- Кто это там умирает? – спросил он неприятно тонким, пронзительным голосом.
Полковник Фленс, войсковой командир Янтийских Патрициев, одних из старейших и наиболее уважаемых полков Имперской Гвардии, изящно вскочил с дивана и встал по стойке смирно, всем своим видом выражая внимание. Фленс был высоким, сильным мужчиной, его левая щека была изуродована попаданием тиранидской биокислотой.
- Генерал?
- Те… те муравьи, там внизу… - Дравер лениво ткнул через плечо. – Мне интересно, кем они были.
Фленс пересек веранду и подошел к оперативному столу, чья стеклянная поверхность подсвечивалась снизу светящимися рунами указателей. Он провел пальцем по стеклу, обведя четыреста километров линии фронта, которая представляла собой эпицентр боевых действий здесь, на Фортис Бинар: огромная территория, изрезанная линиями траншей, разделенных мертвой зоной из изъеденной воронками грязи и разрушенных фабрик.
- Западные траншеи, - начал он. - Их удерживает Первый Танисский Полк. Вы знаете их, сэр: банда Гаунта, кажется, их еще называют «Призраками».
Дравер подошел к богато украшенному сервировочному столику и налил чашечку крепкого черного кофеина из позолоченного самовара. Он отхлебнул и немного пополоскал густую жидкость между зубов.
Фленс съёжился. В свое время полковник Дракер Фленс повидал такое, что прожгло бы насквозь душу самого обычного человека. Он видел легионы, гибнущие на колючей проволоке, видел бойцов, пожирающих своих товарищей в порожденном безумием Хаоса исступлении, видел, как планеты, целые планеты разрушались, гнили и умирали. Но в генерале Дравере было нечто такое, что глубоко трогало его и одновременно отталкивало больше, чем всё пережитое раньше. Это было удовлетворение от службы ему.
Дравер наконец проглотил напиток и отставил чашку.
- Значит, Призраки получили сегодня утром сигнал на побудку, - сказал он.
Гектор Дравер в свои шестьдесят лет был приземистым, с бычьим телосложением мужчиной, уже лысеющим, и продолжающим лакировать немногие оставшиеся пряди волос на голове, как будто желая почеркнуть это. Он был тучным и румяным, а на его форму, казалось, каждое утро расходовали весь полковой запас крахмала и отбеливателя. На груди он носил медали, жестко закрепленные латунными штифтами. Он носил их постоянно. Фленс не мог определить наверняка, за что они были получены.. Он никогда об этом не спрашивал. Полковник знал, что Дравер повидал, по крайней мере, столько же, сколько и он, и извлек из этого все возможные почести. Иногда Фленса возмущал факт того, что лорд-генерал носит свои награды всё время. Возможно, это потому, что у генерала они были, а у него - нет. Это и означало - быть лордом-генералом.
Герцогский дворец, на веранде которого они сейчас стояли, чудом пережил шесть месяцев непрерывного артобстрела. Он возвышался над широкой рифтовой долиной Диемос, в прошлом – сердцем гидроэлектрической промышленности Фортиса Бинар, а теперь - центром, вокруг которого вертелась борьба. Везде, куда доставал взгляд, простирались грубые постройки промышленной зоны: башни и ангары, куполы и бункеры, резервуары-хранилища и ряды дымовых труб. На севере возвышался огромный зиккурат, на стене которого был изображен сверкающий золотой символ Адептус Механикус. Он соперничал, а возможно даже и превосходил посвященный Богу-Императору Храм Эклезиархии. Но техносвященники Марса аргументировали это тем, что весь этот мир был храмом Воплощения Бога-Машины. Зиккурат был административным центром промышленности техносвященников на Фортисе, тем местом, откуда они управляли девятнадцатью миллиардами рабочих, занятых производством бронетехники и тяжелого вооружения для имперской военной машины. Теперь от него остался лишь выжженный каркас. Он стал первой целью мятежников.
На холмах у дальнего края долины, в забаррикадированных фабриках, рабочих районах и складах сырья окопался враг – огромная, миллиардная масса одержимых культистов. Фортис Бинар был важнейшим имперским миром-кузницей с большими производственными мощностями. Никто не знал, как Губительные Силы смогли развратить его и как такое огромное количество рабочих заразилось инфекцией Гибельных Богов. Но это случилось. Восемью месяцами ранее, почти за одну ночь громадные промышленные цехи и плавильные заводы Адептус Механикус были захвачены развращенными Хаосом рабочими, когда-то поклявшихся служить Культу Машины. Лишь небольшая горстка техносвященников сумела избежать внезапного нападения и эвакуироваться с планеты.
Теперь этот мир освобождали легионы Имперской Гвардии, и эта операция проводилась в основном ради самой планеты. Ведущие фабрики и заводы Фортиса Бинар были слишком ценными, чтобы просто сравнять их с землей орбитальными бомбардировками. Поэтому, ради блага Империума, этот мир должен быть захвачено шаг за шагом, невзирая ни на какие потери – солдатами Имперской Гвардии, которые в поте лица будут выкорчевывать и уничтожать все до единого пятна Хаоса, оставляя бесценную промышленность мира-кузницы целой и готовой для перезаселения.
- Они нас испытывают каждые несколько дней, нападая на разные участки траншейных линий в попытках найти слабое место, – лорд генерал посмотрел сквозь трубу на происходившую в пятнадцати километрах от него резню.
- Я слыхал, что в Первом Таниском крепкие бойцы, генерал, - Фленс подошел к генералу, сложив руки за спиной. Рубец на его щеке медленно подергивался, как это часто происходило, когда полковник был напряжен. - Они хорошо себя показали в ряде кампаний, и говорят, что Гаунт - находчивый командир.