Контроль за исполнением власти в отношении просителей уже давно вошел в обязанности советника. По правде говоря, Оуньял'ам считал, что А'Ямина мало интересует простой народ и их нужды. Советник просто добивался того, чтобы быть в центре всего, что происходит в приемном зале императора. Ему нравилось хвастаться своим положением и властью, и особенно в отсутствие императора.
— Мой принц, представляю вам просьбы народа, — объявил А'Ямин, отвесив театральный поклон и вручив первый свиток.
Оуньял'ам взял его и слушания начались.
Большей частью проблемы были само собой разумеющимися, такими как: недовольство чрезмерно завышенной ценой на товары или домашний скот, где пострадавшая сторона просила торговца вернуть деньги. В подобных вопросах принц внимательно и беспристрастно выслушивал все стороны.
Один человек, недавно пострадавший от недуга, попросил отсрочить уплату налога на свою свечную лавку. Оуньял'ам немедленно исполнил эту просьбу. И день медленно полз вперед.
Один за другим подданные представали перед ним, низко кланялись — слишком низко для его совести — описывали свои проблемные ситуации и затем ждали императорского решения. Под конец осталось еще несколько интересных случаев.
Пришедший молодой человек был помолвлен и собирался жениться. За семь дней до свадьбы отец невесты выплатил ее приданное звонкой монетой, согласно традиции. Несостоявшийся жених потратил большую часть денег на улучшение своего дома, чтобы подготовить его для будущей семьи. За день до свадьбы отец невесты разорвал помолвку и потребовал вернуть приданое. Молодой человек узнал, что отец устроил дочери брак с более состоятельным торговцем чая. Мнимая невеста согласилась, предположительно по собственной воле.
— Я не могу вернуть приданое, — объяснял молодой человек. — Я потратил большую часть денег на то, чтобы построить достойный дом.
— Да, но свадьба не состоится, — упорствовал отец невесты. — Приданое должно быть возвращено!
Оуньял'ам ненадолго задумался. Верно, свадьба не состоится, но вряд ли в этом виноват бывший жених.
— Сколько осталось от приданного? — спросил Оуньял'ам у молодого человека.
— Почти треть, мой принц.
— Поскольку не вы разорвали помолвку, но вы потратили монеты на улучшение нового дома для вашей будущей невесты, вы вернете треть первоначальной денежной суммы, а оставшаяся небольшая сумма останется при вас.
Молодой человек с облегчением склонил голову.
— Да, мой принц.
Однако отец невесты, советник А'Ямин и Эмир Мансур выглядели потрясенными и, судя по виду, одобрения не выражали. В подобного рода случаях обычаи предписывают полностью вернуть приданное. Такой подход позволял любому отцу без опаски оставлять за собой свободу выбора.
А'Ямин шагнул к помосту.
— Мой принц…
Оуньял'ам оборвал его холодным взглядом. На глазах у всех присутствующих, он ждал, пока советник потупит свой не особо почтительный взор. Унижать императорского советника было неразумно, но Оуньял'ама пробирала злоба.
— Вижу, осталось последнее прошение, — продолжил принц и протянул руку.
Советник ссутулился, сотрясаясь от ярости, но все же протянул последний свернутый лист
Оуньял'ам взял его, развернул и внимательно прочел. Последний случай оказался сложнее.
Две сестры недавно лишились отца, который владел одной из крупнейших козьих ферм, прилегавших к городу. Он был постоянным поставщиком молока и сыра. Вместо того, чтобы придерживаться обычаев и оставить все старшей из дочерей, он разделил наследство. Половину домашнего скота он оставил младшей.
Большая часть фермерского инвентаря осталась в распоряжении старшей дочери, но она должна была позволить рабочим выбирать какой из сестер они будут служить. Почти все выбрали младшую, и ни одна из сестер не получала прибыли. Старшая хотела отстоять свое законное — традиционное — право на полное наследство.
— Разве вы не можете нанять новых рабочих? — спросил Оуньял'ам старшую, а затем обратился к младшей — Разве вы не можете купить необходимый инвентарь?
— Я пыталась, — ответила старшая. — но те рабочие служили нашей семье всю нашу жизнь. Они знали наши порядки и наших коз. С приходом новых рабочих у коз пропало молоко. От этого страдаю не только я, но и другие городские торговцы, которые много лет полагались на мою семью.
— А у меня нет лишних денег, чтобы купить инвентарь, — заговорила младшая. — Не хватает ведер и урн, и нет фургонов, чтобы отвезти их на рынок. Я все разрушаю, Ваше Высочество… подвожу моего покойного отца.
Оуньял'аму пришла в голову мысль, которую ему стоило бы отбросить. Но как только она возникла, он не смог удержаться. Он оглядел вельмож, отдельно сидящих со своими дочерями.
— Трудный случай, — огласил он, — и с таким количеством молодых наблюдателей, присутствующих сегодня здесь, я должен использовать его, чтобы поспособствовать вашему просвещению.
Советник А'Ямин слегка побледнел. Император никогда не задавал вопросов и в одиночку принимал каждое решение.
— Леди Дюра, — обратился Оуньял'ам. — Как бы вы разрешили этот спор?
Сидя на коленях и держа спину прямо, она низко — как подобает — склонила голову.
— Согласно нашим законам, мой принц, при отсутствии сына унаследовать все должна старшая сестра. Отец не исполнил свой долг, как предписывают традиции. Поэтому вся его ферма на грани разрушения. Я бы даровала старшей сестре то, что должно принадлежать ей по праву.
Отвернувшись от Дюры, Оуньял'ам увидел, что советник А'Ямин заметно расслабился и почти улыбался. Решение Дюры было таким же, какое вынес бы император Каналам. Принц окинул взглядом зал, так, словно выбирал наугад. Он снова колебался и снова не мог ничего с собой поделать.
— Леди Аиша… Как бы вы разрешили этот спор?
Ее глаза, взгляд которых раньше был устремлен в пол, полезли наверх едва ли не в ужасе от того, что ее выделили. Он знал, что не должен был этого делать, но часть его жаждала услышать, что скажет она.
Все ждали. Ее нижняя губа задрожала.
— Если отец так долго занимался своим процветающим ремеслом, — наконец заговорила она, так тихо, что почти не расслышать. — не мог же он быть глупцом. Для такого отцовского решения должна быть причина. Возможно, он знал, что рабочие пойдут за младшей сестрой, и обе сестры на первых порах будут терпеть неудачи. Возможно, он думал, что ферме нужны они обе… а не только одна. Равноправное владение нельзя назвать традиционным, но это путь, который приведет обеих к процветанию.
В душе Оуньял'ама зародилась печаль, и он почувствовал себя как никогда одиноким. Это был тот же ответ, что дал бы он сам. Его внимание вновь вернулось к двум сестрам.
— Вы объедините коз, инвентарь и рабочих, а ферму поделите на равных… как равноправные наследницы с равными обязанностями и равным правом владения.
Обе девушки заморгали, поначалу не говоря ни слова. Они посмотрели друг на дружку, вероятно, ни одна из них не хотела потерять последний подарок отца. Но из-за устоявшихся традиций ни одна из них не видела такого очевидного решения.
— Да, мой принц, — пролепетали они одновременно.
На этот раз у советника А ‘Ямина, хватавшего ртом воздух, покраснело лицо.
Теперь, когда прошения закончились, Оуньял'ам поднялся со своего кресла — вернее, отцовского, которое для этого дня всегда устанавливалось на край помоста. Все низко поклонились. Как Принцу Империи ему не нужно было вежливо прощаться, поэтому он просто помчался по огромному залу прямиком к открытым дверям, и двое его личных гвардейцев последовали за ним.
Проходя мимо Аиши, Оуньял'ам изо всех сил старался не смотреть на нее, и все же мудрость ее суждений звенела в его голове. Никто другой в императорской палате не дал бы подобного ответа.
Все это мытарство немного утомило его. Оставив за спиной судебную палату с куполом, он направился в свои личные покои преисполненный надеждой хоть немного отдохнуть.