- Надо дать народу справедливость. Ты понял меня, Дитбарт - справедливость.
Криво усмехнувшись, маг покачал головой:
- Да где же же мы сейчас возьмем эту самую справедливость?
Король нетерпеливо взмахнул рукой:
- Нигде не возьмем. Но мы может дать гномам надежду на справедливость. Ты понял меня? Понял?
Маг на мгновенье закрыл глаза и приложил ладонь ко лбу, а в следующую секунду звонко рассмеялся и весело ответил, смотря прямо в глаза королю:
- Кажется понимаю, - и уже совершенно серьёзным тоном добавил. - Всё хотел спросить у вас, коллеги, а кто умеет сочинять стихи?
Глава третья.
Поглаживая битком набитый живот и с трудом борясь с неожиданно навалившейся дремотой Ранбарт предавался неспешному размышлению. А что еще делать молодому парню, который первый раз в жизни наелся так, что еле-еле смог накинуть на плечи свой дорожный мешок. Да. Повариха на площади возле городских ворот накормила от души. Гном и сам до сих пор не мог понять, как у него получилось умять три весьма приличных горшка супа и закусить это дело двумя огромными порциями жаренных грибов. Не зря про сегодняшний праздник говорят: “День год кормит”. Ох не зря. Конечно из рассказов товарищей Ранбарт знал, как проходит для старших гномов день Первого Горна, но реальность оказалась куда как поразительнее дружеских побасенок.
Сейчас же проходчик, привалившись спиной к шершавой стене караванных конюшен и вдыхая насыщенный запахом навоза воздух, как раз и рассуждал о том, что его более удивило за сегодняшний день: невиданное по щедрости угощение или появление Владыки. Рядом подложив мешки под голову дремали остальные родичи, а глава самого крупного в Веселом клана рудокопов, почтенный Гербарт, вообще откровенно храпел, причем настолько громко, что лошади в стойле били копытами и испуганно ржали. Лишь двое караульных выставленных по распоряжению старейшины, медленно, еле-еле волоча ноги, ходили вокруг временного лагеря. Оно и правильно. Хотя в столице и спокойно, но мало ли что может произойти. Да и за поклажу заботливо сложенную в женский шатер, беспокоится не придется. Впрочем, как и за самих женщин.
Так и не решив для себя сложную дилемму, Ранбарт махнул рукой и вознамерился немного вздремнуть, но тут из ближайшего туннеля идущего от городских ворот выплеснулась шумная процессия на разные лады прославляющая короля.
Лежащий рядом с проходчиком его троюродный брат приподнялся на локте и сонно спросил:
- Что там такое?
- Ничего, спи, Вилбарт. Всё в порядке. Это здешние кузнецы от суповых котлов возвращается.
Брат понимающе улыбнулся и немедленно уронил голову на мешок. Через три удара сердца он уже сладко посапывал, при этом смешно причмокивая губами.
Проходя мимо спящих провинциалов, местные не смогли себе отказать в удовольствии так рявкнуть “Слава великому королю Шлюксбарту Пятому”!, что явственно задрожал потолок и закачались стены конюшни. По крайней мере именно так показалось Ранбарту. Проснувшийся от дикого рева, старейшина сонно потер глаза и посмотрел на мерную лампу, тускло чадящую у него в изголовье:
- Пора собираться, и так почти четверть смены проспали, - буркнул себе в бороду Гербарт и набрав в легкие побольше воздуха привычно гаркнул - Подъем! А то все лучшие места на площади без нас займут.
Гномы несмотря на недовольные вздохи женщин, довольно быстро свернули лагерь, и потопали по узким переходам и туннелям к королевскому замку.
А на площади уже во всю шли заключительные приготовления к самому главному событию года - песенному празднику. Артель каменотесов опоясала место провала широким каменным парапетом и сверху накрыла мощными деревянными балками. Нагло воспользовавшись служебным положением артельщики немедленно залезли на получившееся возвышение, став таким образом первыми в королевстве строителями , а заодно и посетителями такого невиданного ранее сооружения, как вип-ложа. Теперь счастливые обладатели лучших мест, вяло переругивались с гномами из других кланов и артелей, которые время от время отделялись от основной массы народа и пытались согнать ушлых каменотесов с импровизированных подмостков. Окружающие безо всякого интереса следили за постоянно возникающими перебранками, так как отлично знали, что до драки в этот священный для гномов день дело не дойдет.
Площадь медленно, но уверенно заполнялась осоловевшими от сытости гномами. Повсюду цвели улыбки, раздавался громкий смех и слышались первые, пока еще робкие песнопения.
Но не все на площади пребывали в легком, беззаботном настроении. Главы родов и артелей, просто уважаемые гномы, в общем все кого в народе уважительно называли старейшинами, собирались небольшими группами и встав тесным кругом вели непростые разговоры.