Ранбарт, как и многие другие открыл рот. То что сейчас сказал король являлось абсолютно невозможным событием. Даже в самых древних преданиях никогда не упоминалось, что правитель вот так, запросто может сказать: я - виноват.
Шлюксбарт обернулся, что-то негромко сказал своей свите. Придворные бестолково засуетились, кружась на одном месте словно молодой помет слизи. Но после гневного окрика короля пришли в себя и под руководством главного хранителя, двумя нестройными колоннами обошли помост и встали по краям площадки для выступлений певцов. На старом месте остались лишь Хозяева Замков в окружении многочисленной родни. Король в сопровождении мага и воеводы торжественно спустился с помоста и прошествовал в центр площадки.
Вокруг Ранбарта раздавались недоуменные возгласы, некоторые гномы даже подпрыгивали в надежде рассмотреть что же там происходит, а самое главное, что произойдет вслед за столь непонятным нарушением раз и навсегда заведенного порядка. А произошло следующее: король встал спиной к замку и громовым голосом прокричал:
- Мой народ! Слушайте и запоминайте, - Шлюксбарт набрал полную грудь воздуха и неожиданно запел:
- Как учила меня мать
Жинку крепко обнимать!
Ёгтель ногтель, половина когтель
Жинку крепко обнимать.
Голос у короля не мог сравниться с голосами прославленных трубадуров, но звучал весьма приятно, да и слухом Его Величество был не обделен. Поэтому опешившие в первый момент гномы быстро пришли в себя, а женщины так вообще начали задорно улыбаться, весьма польщенные столь высоким вниманием, исходящим ко всему прочему непосредственно от самого короля.
Ранбарт же мгновенно вспомнил прекрасную незнакомку и на его лице расплылась глупейшая улыбка.
Тем временем король запел второй куплет:
- Как учила меня мать,
Много Младших воспитать.
Ёгтель ногтель, половина когтель
Много Младших воспитать.
По толпе прокатился негромкий одобрительный гул, несколько гномов сзади Ранбарта подхватил припев, а старейшина почему-то пристально посмотрел на проходчика и задумчиво покачал головой, явно погруженный в какие-то свои мысли.
По мере того, как Шлюксбарт пел, его голос всё более и более наполнялся эмоциями, в нем отчетливо начали проявляться суровые, металлические ноты.
- Как учила меня мать
Киркой штробу пробивать.
Ёгтель ногтель, половина когтель
Киркой штробу пробивать.
- О-о-о! - протяжно охнули рудокопы и подхватив слова,слаженно и мощно запели вслед за королем.
Ранбарт радостно потрясая кулаками над головой не пел, а счастливо рычал вместе со всеми родичами потрясающие своей красотой и правильностью слова. Проходчик посмотрел на старейшину. Он упоенно пел вместе со всеми, но Ранбарт заметил, что почтенный глава рода чем-то весьма озабочен и украдкой посматривает на стоящих рядом весёловских кузнецов. Те тоже подпевали, но особого энтузиазма в их действиях заметно не было.
Его Величество сделал паузу, немного отдышался и продолжил:
- Как учила меня мать
В кузне молотом махать
Ёгтель ногтель, половина когтель
В кузне молотом махать
- Арх! - словно единый организм отозвались кузнецы и под потолком пещеры, снова зазвучали слова последнего куплета.
- Подпеваем! Что молчите! - заорал Гербарт и весь его род мгновенно и с неподдельным энтузиазмом подключился к басовитому пению молотобойцев. Кузнецы настолько разошлись, что три раза подряд прогорланили столь понравившийся им куплет. Ранбарт подозревал, что распевали бы уважаемые кузнецы свою песню до самого утра, но это им не дал сделать король. Он резким, весьма непривычным для него жестом успокоил разбушевавшихся молотобойцев и жестко запел:
- Как учила меня меня мать
Оркам бошки отрубать
Ёгтель ногтель, половина когтель
Оркам бошки отрубать
На площадь Первого Горна упала тишина. Упала и разбилась на тысячи оторопело молчащих гномов. Никто не кричал, не размахивал руками. Молчал и король. Он широко расставив ноги и сложив на груди руки внимательно разглядывал лица стоящих перед ним подданных. Внезапно, где-то в толпе гораздо левее Ранбарта раздался звонкий, молодой голос:
- Отрубим! Ёгтель ногтель! Отрубим!
И тут же с противоположного края площади, там где стояли Хозяева Замков, звонко разнесся еще один юношеский крик:
- Отрубим все до единой!