Взгляд замголовы вернулся из заоблачных далей к Дикообразцеву:
— Значит, так… Импа этого я пока полностью пору чаю тебе. Выжми из него все, что только сможешь. И помни, жители нашего города смотрят на тебя с наде ждой!.. Ну а уж всей московской братией мы займемся сами.
От недоброго предчувствия Дикообразцеву сделалось кисло:
— Какой еще московской братией?
Дело в том, что никем из имеющих отношение к фестивалю городские власти заниматься не собирались, перепоручив их исполнительной дирекции. Она проводит фестиваль? Вот пусть и крутится! Или, как сформулировал голова городской управы, «пусть управляет всем спектром палитры фестивальных проблем». От минеральной воды на банкеты до приема гостей и участников.
И вдруг Кислючий заявляет, что займется какой-то московской братией. С чего это вдруг? Что за братией?
— Да ты что, Сан Саныч, не в курсе? — не поверил замголовы. — К нам с минуты на минуту нагрянет целая толпа депутатов, министров и еще черт знает кого, а ты, исполнительный директор, не в курсе?
К Дикообразцеву вернулись хладнокровие и спокойствие. Он чувствовал себя так, словно сказанное Кислю-чим новостью для него не было:
— А-а-а, вы про них? Конечно, заниматься такими гостями должна управа.
— Естественно! — Кислючий расправил плечи, как орел расправляет крылья перед тем, как сорвется с обрыва… Ему не нравилось, что Девелиш Имп как бы возвысил Дикообразцева, встретившись в первую очередь с ним. Слишком жирно для Сан Саныча. Но ничего… — Вот я и пошел заниматься ими. А ты двигай фестиваль. До скорого!
И Кислючий заторопился к парадному входу.
Пробурчав несколько не самых ласковых слов в адрес Кислючего, Дикообразцев поднялся к себе в кабинет и расположился за рабочим столом.
Расположился и сам себе не поверил.
Если он правильно помнил, то, направляясь встречать сэра Девелиша Импа, оставил на столе полнейший бардак, кучу неподписанных и необработанных бумаг. Очень важных. А сейчас…
Арифметический порядок на столе волей-неволей наталкивал на мерзкую мысль, что кто-то, пока неустановленный, рылся в его бумагах, хозяйничал здесь без него и до чего дохозяйничался, неизвестно.
А вдруг что-то пропало? А если…
Милицию, надо вызвать милицию! Пусть разберутся, пусть найдут и установят этого пока неизвестного.
Дикообразцев схватился за телефон, но вместо гудка услышал в трубке разудалое пенье цыган, визги скрипок, бренчанье гитар.
Что такое?.. Бред!
Бред не бред, а, пожалуйста, — трубка пела и чуть не плясала.
Александр Александрович не знал, что и делать.
Выручил его Поцелуев, довольный голос которого, перекрывая и цыган, и гитары, и скрипки, ударил в ухо Дикообразцеву из трубки:
— Александр Александрович, дорогой, это я! Узнае те?
Дикообразцев молчал.
— Вы слушаете меня, Александр Александрович? Слушаете?
— Слушаю.
Очень хорошо! Вы бросьте эту затею с милицией. Не надо ее вызывать. И вообще никого вызывать не надо… Это я с вашими бумагами работал. И честное слово, поработал неплохо. Все, что вы не подписали, подписал. Только два счета за работу, которую не сделали, вернул. В коммунхоз и фирме «Фраере». Последняя требовала с исполнительной дирекции двадцать два миллиона за, якобы, марочный массандровский мускат, поставленный ею для фестиваля, хотя на самом деле эта же самая фирма делает сей неведомый виноделам напиток в Рязанской области, в деревне Красные нехристи, по три железнодорожных цистерны в день, а разливает в Химках, в цехе, который арендует у местного завода фосфатных удобрений. А потому запах напитка, который фирма «Фраере» по наивности называет массандровским мускатом, хорошо знаком не виноделам, а крестьянам нечерноземной зоны, которые с помощью химкинских Удобрений загубили не одну сотню и без того не слишком плодородной почвы… В общем, я решил, что «Фраерсу» платить не за что… Кроме того, я подготовил вам списки на банкеты, о которых вы так волновались. Они лежат в красной папке справа от вас. Видите папку? Дикообразцев покосился на папку:
— Вижу.
— Что-то я вас плохо слышу! Александр Александрович! — орал в трубку Поцелуев. — А вы меня как слышите?
— Нормально.
— Вот черт! Ничего не разобрать! — возмущался Поцелуев. — Ладно, я сейчас, минуточку.
И буквально сейчас же дверь из спальни распахнулась как от пинка, в комнату к Дикообразцеву хлынули голоса востроглазых цыганок, сочные звуки скрипок, трепетные аккорды гитар, а следом из спальни появился и Поцелуев. Сияя улыбкой, с телефонной трубкой в руке.