— Ты умрешь, рано или поздно, — читалось в его взгляде.
— Но ты умрёшь первым, — пронеслось в моей голове.
Все закончилось. С самого начала все пошло не так, как я рассчитывал, впереди меня горело поместье, а враги, что отобрали мою свободу, так и не были уничтожены. Я влез в чужие дела по самые уши, на границе города стоят войска Империи, к которой я не имею никакого отношения. Меня попытались сделать уже второй раз рабом и я не смогу жить спокойно пока есть возможность, пусть малая, но заточить меня в цепи. Нога с силой опустилась на голову Алудара, и его жизнь прервалась, сапог вмял голову в булыжники улицы и она треснула, словно переспелый арбуз. А я весь задрожал от тех скоростей, не доступных для человека, на которых велся мой бой. В голове шумело, тело била мелкая дрожь, а в глазах то все потухало, то вновь наливалось красками. Струна лопнула, освободив меня от печати, но что-то сломалось и во мне, я отключался. Уходил в небытие от усталости и от переживаний, и я медленно прикрыл глаза. Все кончено, я могу отдохнуть от этого безумного мира.
— Дети! — пронеслось в моей голове, и я вновь открыл глаза. В моей груди вновь бешено забилось сердце и я бросился вперед. Поместье уже вовсю пылало, но мне нужно было туда, я должен выполнить уговор с символистом, ведь теперь благодаря ему я знал, что должен сделать. Но сначала я должен спасти его детей.
Огонь пылал вокруг, обезумев от ярости, горела даже земля, я рванул на стену, ножами пробивая податливую глину стены, и полез вперед. Там, где-то внутри пылающего ада, еще бились сердца, а над желтыми зданиями поднимались языки пламени.
— Рык, нет! — прокричала подоспевшая Сира, что с ужасом смотрела на меня.
— Огонь! — прорычал я и внутри меня запылал огонь, после чего я прыгнул прямо в огненный ад.
Языки пламени сомкнулись надо мной, моя броня сразу же загорелась, а я, рывком сорвав с себя мгновенно накалившийся нагрудник и наплечники, пошел вперед, прямо по пылающей земле. Истлевшая ткань вместе с остатками брони кусками опадала с меня, штаны догорали в огне прямо на мне, но я нашел тот дом, где еще бились два сердца.
Толстая деревянная дверь разломилась от моего удара ногой. Мальчишка с девочкой лет семи испуганно прижались друг к другу в углу комнаты и с ужасом смотрели на меня.
— Я пришел за вами, — прорычал я, смотря на них.
— Демон, — прошептали дети, остекленевшими от ужаса глазами смотря, как на моих плечах пляшет яростный огонь.
— Пусть будет так, — схватив за шиворот детей и не став спорить, я вышел из дома проломив потолок, и таким способом перебрался на крышу, а оттуда уже спрыгнул во двор.
Там от ворот к нам навстречу шла Сира. Она шла медленно, окутанная паром, и на её пути пламя затухало. Когда Сира дошла до нас от поместья уже мало что осталось, горело все кроме небольшой дорожки изо льда, где прошла ледяная ведьма, и я понесся к выходу по льду, заодно подхватив за талию и саму Сиру. Незнающие ее люди могли бы подумать, что ей не выжить в огненном аду, но она довольно улыбалась, наверняка согревшись в этом пожаре. Наконец вырвавшись из огненного плена на прохладную улицу я почувствовал, что в глазах начало темнеть, и как только я передал детей подоспевшему Махшуду я начал терять сознание. Хария тут же начала колдовать над моим телом, но у неё не выходило привести меня в чувства.
— Перенапряжение, — бормотала целительница. — Наложение и срыв печати не могли пройти бесследно. Он на пределе.
— В мое поместье! — приказала Ария, но тут послышался крик одного из ее слуг.
— Госпожа! Глава города срочно вызывает вас к себе! — прокричал мужской голос. — Город в осаде!
Да, как я и думал, она солгала Алудару, она еще не глава, но её ложь во спасение. Вот только зачем?
И вот силы наконец покинули меня и я мерно задышал. Однако, оказавшись внутри своего сознания, я увидел, что в моей голове сражение было еще в самом разгаре. Маг Крови бился с наркоманом, и мне казалось, что они словно пожирают друг друга. И вот моя память начала разворачиваться, словно разрушая все хранилища. Знания заструились в моем разуме. И я ужаснулся от того, каким разным я был, Маг Крови никогда не был добрым, я жил в мире, где действия Алудара не были чем-то страшными. И даже я в своем мире попытался бы подчинить такого монстра как Рык, но в это же время, я принял и мир наркомана. Кроме жестокого и логичного мышления мага во мне теперь есть мораль того мира, то, что должно было бесследно умереть в наркомане, но осталось мне. Впрочем, все это уже не важно, ведь знание магии крови наконец открылось во мне! Пусть там и осталось еще много непознанного, но пласт знаний распечатался.