С бывшего кочевника лился пот, с пальцев капала кровь. Невозможная скорость и точность, эх ты, старик-кочевник, ты был так сильно похож на местных, но тебя выдал лук. Ты, как и я, свой среди чужих, и чужой среди своих.
— Госпожа, — тихо проговорил Махшуд. — Дайте мне пару дней, и я вспомню, что такое лук в руках.
— Вот у вас в отряде есть и лучник, — улыбнулся старик маг, почесав деревянную ногу. — Очень хороший лучник, кстати, а вы его мне не продадите? Вы же все равно ему откажите в участии в отряде, а мне не помешает мастерский лучник.
— Я решаю, кто будет в отряде, не ты! — зло ответила магу Ария. — И он пока не в отряде.
— Надеюсь, вы поговорили и с ледяной ведьмой, а то, кажется мне, что она тоже решила за вас, кто пойдет, — улыбнулся старый маг, а песчинки закрутились вокруг него словно живые.
— Мехмед, ты смеешь перечить мне? — начала злиться Ария, а песчинки закружились и у её ног.
— Госпожа Ария, мне важно лишь чтобы вернулся Рык. О вас я не говорил, — выставив ладони в защитном жесте, проговорил маг
— Поясни.
— Лучник, ледяная ведьма и вы, начальный Мехмед, хоть вы это и скрываете, как учила ваша бабушка, — улыбнулся маг. — С вами, возможно, он и пройдет башню, без вас он тоже может быть пройдет, но я сомневаюсь, выживите ли вы и остальные члены отряда. А ему без проходчика не выйти из башни, даже если спустится до сотого.
— Я согласна, госпожа, — проговорила Сира за моей спиной. — Можете проверить меня, Рык, ты готов?
— Нет, не в этот раз. Рык устал и проверять тебя попросту бессмысленно, я и без того знаю что ты сильна, — устало вздохнула Ария.
Но все это было два дня назад, а после были тренировки, иногда безумные, а порой просто скучные. Подъем полутонного блока и хождение с ним на протяжении полутора часов, потом увеличение веса до тонны. Или удержание удара тараном щитом, десять рабов били по щиту бревном, и я должен был удержать этот удар. И, конечно же, лекции, как Мехмеда для меня и остальной группы, так и лекции Арии по вечерам уже только для меня. Мне как нерадивому младенцу объясняли непреложные истины этого мира. Не забыли и про обучение бою. Особенно мне нравился ножевой бой, огромные изогнутые парные ножи, что подарил мне Махшуд, были великолепны. Я их носил за спиной, и вынимались они очень удобно, теперь то я понимал, почему я не видел таких ни у кого, ведь это оружие кочевников, которые у городских не в почете. Постоянная отработка действий боевой группы мне даже нравилась, на острие удара всегда был либо я, либо Сира, её ледяную ауру сломить было очень сложно, против нас же стояла Ария. А вот Махшуд был нашей палочкой выручалочкой, который своими стрелами мог убить практически любого, и для этого у него было три лука и десятки различных видов стрел, среди которых были даже зачарованные. И тренировки с ним были особенно опасными, иногда его стрела касалась моих волос или проскакивала у меня между ног, прямо в цель. Он учился стрелять так, чтобы в замкнутом пространстве не убить ни меня, ни Сиру, и подобные занятия меня с ледяной ведьмой очень нервировали. В особенности потому, что мы прекрасно знали, что эти стрелы напитаны нестабильной магией и могут детонировать подобно гранате.
— Но все это было тогда, — улыбнулся я своим мыслям. — А сейчас пора действовать, остался всего один день до башни.
Под лучами заката я стоял у колодца и брил свою голову ножом, всматриваясь в отражение. Всего-то прошла неделя, но я изменился и уже с трудом узнавал себя. Куртка из сырой кожи, гладко выбритая голова, все тот же треугольник на лбу и мощное тело, словно у качка-переростка из фильма про Конана-варвара, оставшегося в памяти моего второго носителя из технологического мира.
— А, нет, — улыбнулся я, всматриваясь в отражение. — Я покруче буду уже сейчас.
Закат нес с собой прохладу, сегодня я пойду с Арией на совет, и она сказала, чтобы я готовился к резне. Может случиться так, что мы больше не вернемся сюда, и сейчас я приводил себя в порядок, кто знает, когда еще я смогу умыться и подстричься.
— А с лысой головой будет попроще, — улыбнулся я своему отражению, никто не знает, как мое отражение может измениться после этого вечера. Останусь ли я живым или погибну не знает никто.