Не по душе мне место, где я нахожусь, но больше всего мне не нравится моя беспомощность. Я не могу сразиться с тем, кто разбирает на органы эти несчастные трупы, не могу дать хоть какого-то отпора.
— Азиз, а этого что еще не разделали на части? — с ленцой спросил кто-то в темноте рядом со мной.
— Это, друг мой Саиди, именно то, из-за чего я вырвал тебя из сладких объятий твоей новой красавицы-жены, — с усмешкой проговорил его собеседник
— Не такие уж они и сладкие. Она мой мозг получше тебя может вынуть из башки, да еще плюнуть и положить обратно. Эх, Азиз, красавицы — услада для глаз, но они любят поедать мужские мозги, — рассмеялся неизвестный где-то за моей головой. — Давай быстрее, у меня сегодня на очереди первая жена, а я её уже вторую неделю не посещал. Что с этим суповым набором не так? Был женщиной — стал мужчиной, или наоборот? Что в нем такого примечательно,что мне пришлось спуститься в твою мясницкую?
Слушая этих двоих мне хотелось кричать, я был прав, меня сейчас могут разобрать, и нет ничего хуже чем, будучи не в силах даже пошевелиться, молчаливо наблюдать как какой-то маньяк режет меня на куски.
— Не угадал, Саиди. Самое удивительное, что оно живое, такое ведь бывает раз в несколько сотен лет. И при этом у него сильное базовое сопротивление тела, его органы и прочие части не подойдут ни одному свободному, — ответил хриплым голосом некто с другой стороны моего стола.
— Сопротивление к какой стихии? — немного оживился голос за моей головой. — Дай угадаю, к тьме?
— Не угадал, — зло проговорил Азиз. — И не угадаешь, потому то ты и тут. У него сопротивление сразу к трем. Я не смог разобрать его заклинанием, потому и потребовался мастер символов для порабощения.
— Хочешь превратить его в раба? Да кому нужен такой раб? Его мозг жив, а такие все либо сумасшедшие, либо мертвые. Второе столетие пошло, как никто не осмеливался использовать выкинутых из порталов кроме как для создания мертвяков, — проговорил мастер символов.
— Есть заказ на устойчивого к стихиям, и чем отвратительней на вид он будет, тем лучше, и мрачная история раба лишней не будет. Платят золотом за вес, а остальное не наша с тобой проблема, — усмехнулся Азиз приблизившись ко мне, и я, наконец, смог рассмотреть этого курносого бородача в чалме и белоснежном халате, на котором виднелись пятна от крови. — А его мозги… Обрежь его ум символами, вырежи ему половину потока мыслей. Мозги рабу не нужны, мне умного раба не заказывали. Им нужен зверь, вот и сделай из него зверя в облике человека.
Пока они говорили я лихорадочно соображал вылавливая суть, все не так плохо, по крайней мере, я смогу выбраться из этого подвала. Придется потерять свободу, но это точно временно. Ну а сопротивление к стихиям это очень даже хорошо, это можно использовать в будущем.
— Д-а-а, труп, что остался живым после того как его отрыгнула бездна, пугает даже меня, — рассмеялся Саид. — Ну а вид… Такого длинного, белесого и худого урода еще надо поискать, но и на человека он все же похож.
— Откормят его худобу, ты свою работу сделай, а? Мастер ты символов или нет?
— Мастер, — угрюмо проговорил Саид, и подошел ко мне. Я увидел лысого, жирного старика с какими-то символами на лбу, что в темноте горели синим цветом. Его указательный палец, черный, словно пораженный проказой, коснулся моего лба.
Я попытался закричать когда холодный палец коснулся моего лба все тело наполнилось огнем, но невидимые путы и слабость в теле не дали мне этого сделать. Что ты творишь, жирдяй? Что ты делаешь своей магией? Я чувствовал, что этот черный палец не просто коснулся моего тела, он коснулся моей сути, он вмешался в отлаженный механизм моего существа, которым управлять даже боги не в силах!
— Огонь, земля и тьма, — палец чертил по моему лбу треугольник, а сам Саид шептал, словно деревенская бабка, заговор, но в его словах слышалась сила, что изменяла меня. — Вот твоя сила, она тебя и запечатает. Даст силу, но между тем в середине будет удерживать печать раба.
Боль и тьма заполнили меня, внутри словно загорелся огонь, тело мое окаменело, сознание раздвоилось и одна часть меня пыталась умереть, пропасть, разрушиться. Память словно пыталась уничтожить сама себя, тускнели самые яркие воспоминания, и разрушалось то, что никогда не забывается. Но я не давал уничтожить то, что осталось во мне. Я по осколкам собирал разрушенное и бережно окрашивал красками воспоминания, что почти потускнели и истаяли.
Подобное я уже проходил, но сохранить все и полностью противостоять неведомой магии было не в моих силах, но что-то я все-таки смог сохранить. Что-то удалил, например, память о порно-звезде, что нравилась Паше, а кое-что запечатал на лучшие времена. Особенно бережно я обошелся с начальными знаниями о магии, чую, она мне понадобится в ближайшем будущем.