— В поместье, — властно бросила слово хозяйка, возвращаясь в кибитку. — В боевом порядке.
И мы пошли еще осторожнее, после нападения начальник охраны шел около меня с саблей наголо, посматривая в мою сторону и внимательно следя, куда я смотрю.
— В том переулке нет никого? — спросил он, на что я лишь мотнул головой. — А там? На крыше?
— Р-р-р, — недовольно ответил я ему, за час дороги он уже успел порядком меня достать.
— С меня кусок мяса и полкувшина вина, — вдруг заговорщицки проговорил Махшуд. — Только ты… никому не говори. Ты молодец, полегли бы мы там, если бы не ты.
— Р-р-р, — соглашаясь, ответил я ему. Мясо и вино мне бы сейчас не помешали. — Жрать. Сейчас.
И хоть я чуть не отошёл в небытие от этих слов, но я не был намерен оставлять в неведении никого в том, что есть хотелось так, что в желудке уже не на шутку все болело.
— Дойдем до поместья и я лично прослежу чтобы тебя накормили, — проговорил Махшуд, и ускорив шаг направился к кибитке хозяйки.
Время тянулось, арабские постройки нищеты сменились пусть и арабскими, но все же дворцами, здесь на улицах более не встречались попрошайки и не было толп людей как в начале пути, от чего мы ускорились. Наконец наш путь закончился возле огромной пятиметровой желтой стены, за которой и скрывался замок с круглыми башенками. Похоже, это место станет моим новым домом. На входе огромные ворота полыхнули магией в виде искрящихся молний, после чего меня увели в небольшой глиняный сарай без двери, где цепь от ошейника прикрепили к стене, а в углу бросили охапку соломы прямо на землю.
— Да, жизнь раба это тебе не курорт, — подумал я, наблюдая сквозь дверной проем как десятки рабов снуют по двору, носят воду и дрова, а буквально напротив меня, за стеной раб-кузнец кует то-ли гвозди, то-ли еще что.
С того момента как я очнулся в этом мире все указывало на то, что огромная часть населения этого города не принадлежали себе, рабы с печатью на теле, клейменные как скот. Рабочие и охрана в отличие от рабского клейма имели на оголенных руках одинаковые татуировки, и, по всей видимости, принадлежали к какому-то сообществу.
Здесь есть кланы или рода? Может общины? Сам пока не понял. Но людей, которые не имели ни клейма, ни татуировки на видном месте тела, было мало, и что забавно, в отражении лужи было видно, что даже в рабстве я был уникален. Треугольник посередине лба, выжженный словно с рождения, и еле заметная серебристая точка внутри треугольника немного пугали меня. И подобного знака я еще не видел ни у кого кроме меня самого.
Единственное, что меня порадовало сегодня, так это то, что Махшуд сдержал свое слово, хоть и наполовину. Килограммовый кусок мяса и полкувшина вина, разбавленный водой, добили меня окончательно и я уснул прямо на земле в углу, еле успев доесть и допить свою, так сказать, праздничную трапезу.
Во сне мне снилась прошлая жизнь, и я не понимал где сон, а где реальность. А краем уха сквозь сон я слышал дивную песню. Приоткрыв глаза я увидел что наступила кромешная ночь, а где-то вдали нежный голос женщины лился на эту грешную землю.
Я не понимал ни слова, но песня резонировала в моей душе, и я решил, во что бы то ни стало узнать, о чем поет это дивный голос.
— Да, узнаю, — усмехнулся я, держа в руках цепь, которая шла к моей шее. — Только вот когда я смогу быть свободным? Через пять, десять лет? Дожить бы до завтра, вот что важно, как никак это моя последняя жизнь.
— Раб, — вдруг раздался голос Махшуда. — Пошли.
— Р-р-р, — ответил я ему. Куда еще идти? Ночь на дворе!
— Приказ хозяйки прибыть к ней, — строго проговорил Махшуд, и он не врал, удар ледяного холода в моем лбу активировал что-то во мне и я против воли встал и последовал за Махшудом.
Меня помыли с ведра, дали новую набедренную повязку и повели в огромный дом, пол которого был сделан из мрамора. У входа меня ждала красивая девушка, в черных волосах которой были вплетены несколько золотых цепочек.
— Далее пойдешь с ней, — проговорил Махшуд и развернулся к выходу, передав цепь от моего ошейника девушке.
— Попробуешь напасть — разорву на части, раб, — улыбнулась девушка, и на моей цепи заблестел иней, а от самой девушки повеяло могильным холодом. Увидев, что я её понял, она прокричала: — Ахирна, ноги!
Словно из ниоткуда появилась девушка и склонившись протерла мои босые ноги влажной белой тряпкой, и только удостоверившись, что я не оставлю грязных следов на дорогом мраморном полу мне позволили сделать следующий шаг. Меня долго вели по извилистым коридорам пока я наконец не оказался в зале, где горел камин не смотря на то, что снаружи было тепло даже мне, рабу в одной набедренной повязке. За столом в середине зала сидели двое, старец в белом одеянии и моя хозяйка, чей лик, как и все тело, был прикрыт черными тканями. Девушка, что привела меня, встала у входа, не далеко от горящего камина, и если я сразу покрылся потом от жары лишь войдя в комнату, то вот полуголая девушка явно не обращала на жаркий камин внимания. И в этой тиши я улавливал беседу, которую вел старик с моей хозяйкой.