— Госпожа, но эликсиры жизни нельзя пить здоровому. И то питание, что просите вы, едят лишь в боевых походах. Надо много работать, чтобы еда усвоилась, и вредна она, а вы запросили еще и легкие мутагены, что наводит меня на неприятные мысли, — тихо и учтиво говорил старик.
— Михир, ты аптекарь, не маг, но и ты должен знать, что эликсир жизни пробуждает тело, и тот, кто будет его пить, не совсем здоров, а мутаген далеко не все используют для химер. Здешние люди не знают тех методов, что знаю я, но это уже не моя печаль, — тихо проговорила хозяйка. — А насчет пищи не беспокойся, это не твоя проблема, меня интересует лишь то, когда поступит заказ.
— Госпожа, все зависит от того, одобрит ли ваш заказ совет города, — скривился старик. — Ваш заказ похож на заказ для армии, он огромен и может вызвать подозрения у совета. Я не могу не доложить о таком заказе, прошу простить меня, о, прекраснейшая.
— Первая часть заказ должна быть поутру, — отмахнулась как от назойливой мухи хозяйка. — Совету я уже послала письмо с объяснениями, у меня болен раб, особый раб, и ему нужно выздороветь, потому этот заказ для него.
— Как скажете, госпожа, — встал и поклонился моей хозяйке старик в чалме и белом халате, — Тогда я пойду, всю ночь я не сомкну глаз своих, но часть заказа к рассвету будет готова.
Еще минуты три ушло на то, чтобы старик вышел из зала, пятясь назад и подобострастно кланяясь.
— Госпожа? — вопросительно и как то жалобно проговорила красавица, что держала мою цепь, уже побелевшую от инея.
— Сира, можешь идти спать. Нужно будет — позову, — проговорила хозяйка и девушка выронив цепь из рук, что жалобно звякая упала на пол, и едва ли не бегом подошла к камину.
— Что она творит! — возопил я в своей голове, смотря, как девушка скинула одежду и вошла в пламя абсолютно голой.
— Спасибо, госпожа, огонь сегодня и вправду хороший, — промурлыкала из пламени девушка. — Горячий и чистый, как слеза младенца.
— Спи уже, Сира, — проговорила моя хозяйка. — Выспись, завтра ты будешь нужна, пока мой хранитель не готов ты будешь следить, чтобы горячие головы не пытались прикончить меня, как сегодня.
— Вы если что зовите, госпожа, — донеслось из пламени. — Спокойной ночи, госпожа.
В зале стало прохладно, не смотря на то, как весело трещали дрова в огромном камине. Девушка, скрытая черной тканью, достала пергамент, и пару минут что-то писала, не обращая на меня никакого внимания, словно меня и не было. А когда наконец отложила перо и пергамент, то посмотрела на огонь камина, и лишь затем на меня.
— Р-р-ра⁈ — произнес я, когда наступила тишина и молчание затянулась.
— Рычишь? — вставая со стула спросила хозяйка, снимая с себя черную ткань и оставаясь в легком платье с оголенными плечами, по которым ниспадали черные, слегка кудрявые волосы.– Это хорошо, что рычишь, а не лаешь. Псы мне не нужны.
— Застыл! — вдруг произнесла она, и меня парализовало. Я напряг мышцы, но не мог шевельнуть и пальцем.
Хозяйка, почти танцуя, изящно покачивая бедрами под тонкой тканью, подошла к столу и, замерев на секунду, подняла длинный кривой нож с рукоятью, украшенной драгоценными камнями — лезвие тускло блеснуло в свете огня.
— Знай, ты будешь убивать ради меня, и убивать по своей воле. Мне не нужен раб, мне нужен страшный, сильный зверь, который будет есть у меня с руки.
— Г-р-р, — вновь издал я рык. К чему она это говорит?
— Преданный мне, но не из-за печати. И если думаешь, что у тебя отняли всё… Ты ведь так думаешь? Я покажу тебе, что это не так. Количеству пыток, изобретенных в Хаборе, нет числа, как и способов причинить боль тому, кто считает что ему нечего терять… Будешь слушаться сам? Нет?
— Рррр…
— Плохой… раб, — длинное лезвие скользнуло под мою набедренную повязку, приподняв ткань с одной стороны.
Я почувствовал обжигающий холод металла между ног.
— Левое? Или… правое? — нож скользнул в другую сторону набедренной повязки.
— Рррра!
— Все ещё думаешь, что тебя нечего больше лишить? — лезвие упиралось прямо между ног, и я силился приподняться, но не мог сдвинуться и на сантиметр выше. — Запомни, раб, чья рука держит меч и цепь, — женщина аккуратно дернула за цепь, намотав на руку, и произнесла в пустоту команду: — Ослабить частичное действие!