Я услышал шорох позади, сила земли сказала мне, что это на немыслимой скорости передвигается Хария.
Мою шею чем-то обожгло, я увидел боковым зрением как Хария начала плясать вокруг нашего отряда, кидая в нас словно стилеты свои иглы. Было заметно, что на каждой из игл нанесена капля яда либо не менее опасное варево. И если Сире, что начала обрастать льдом, словно единым доспехом, и увеличиваясь в размерах, Хария вколола пять игл, то в меня воткнула, молниеносно размываясь в воздухе, сразу целый пучок.
— Здоровяк, если выживешь после моего варева, будет тебе пожизненная скидка на мои лекарства! А теперь постой минуту на месте, мы ждем тебя в самый разгар схватки, не в начале. Шагнешь вперед чуть раньше — сдохнешь, — шепнула Хария, а я уже почувствовал, как мое тело словно разрывается на части, а кровь превращается в песок, что хочет разорвать мои вены и артерии. Все вокруг окрасилось в красные тона из-за того, что глаза налились кровью. А позади меня зазвучал мужской голос, такой знакомый и в то же время чужой, потусторонний и всемогущий.
— Калибан! Маджан би-э нон карлиен! Туе тудэн мен-ду! — прокричал Махшуд, убрав лук за спину и взявшись за саблю. Он разделил её вдоль одним движением, сделав из одной сабли сразу две, по рукоятям которых текла его кровь. Он стоял, широко расставив ноги и смотря вперед ледяным, мертвым взглядом, в котором не было страха. — Калибан идет напролом! Калибан Велик! Калибан есть Я, и Я есть Калибан! Загрызу любого!
— Загрызу! — прорычал я в унисон крику своего друга, видя, как на нас несутся сотканные из травы големы, как деревья становятся гигантскими зверями, а девчонка, вся покрывшись кровью, бешено хохочет. Ее тело набухло, и Семечко начала меняться, становясь все взрослее, словно за секунду для нее проходят десятилетия.
— Становись печкой! — пронеслось мимо меня вперед белое, ледяное нечто, покрытое снаружи льдом, внутри же было заключено тело красивой девушки, что яростно прорычала на изменяющееся Семечко, закрыв его от меня. — Заморожу! Мужа я выберу себе сама, тварь!
— Я буду сверху, целитель со мной! — прокричала Ария, и взмыла в воздух, держа за шкирку Харию. Глаза Арии стали полностью черными, без белков, а на ее лице и руках проступили черные вены. — Буду бить по площадям!
— Не бойтесь смерти, с того света вырву! — донеся до меня крик улетевшей наверх Харии, а вперёд тем временем, следуя за ледяным монстром, пронесся Махшуд, что словно колдун или шаман из сказок то ли кричал надрывно, то ли пел.
— Маджам би-эн нон карилиэ туде мантудэ, Калибан! Калибан, непоколебим! Зубы его крепки, любого загрызу!– он несся вперед, едва касаясь земли. Вырвавшийся из-под земли корень размером с дерево в обхват ударил его прямо в грудь и пробил насквозь, но Махшуд даже не покачнулся, лишь проговорил: — Калибан!
Его сабля разрубила корень пополам и Махшуд шагнул вперед, с дырой в груди размером с мою голову. Он вновь ускорился и прыгнул вперед метров на восемь, оттолкнувшись ногами от еще одного корня, что выскочил на него, и, не обращая внимания на страшную рану, наш стрелок вновь двигался вперед, рубя саблями все, что вставало на его пути, словно оживший мертвец, которого невозможно убить. И все время пел свою странную песню.
— Калиба-а-н, мача мантабио, мие нон карлио, Калибан!
— Ария, внизу стрелок! — раздался крик Харии откуда-то сверху, и вниз камнем спикировала огромная птица, словно сокол на свою добычу, но это было Ария, её белое одеяние стало черно-белым, темные, изогнутые молниеобразные линии исполосовали белую ткань, черные вены, черные глаза и седые пряди волос. Она пугала своим видом словно чудище, а её полупрозрачные шары уничтожали в щепки деревянных монстров, и вот она достигла Махшуда и из ее одежд протянулась к раненому белая, когтистая рука с изогнутыми ногтями Харии. Даже отсюда я почувствовал как сила, что могла оживить мертвеца, хлынула в моего друга. В дыре грудной клетки Махшуда сначала появилось бьющееся сердце и тянущиеся к нему вены. А затем начала нарастать плоть, которую тут же пронзали кости, а Махшуд все не останавливался, рубя в своей праведной ярости все, что встанет на его пути, крича слово Калибан.
И вот наконец в это мгновение что-то щелкнуло во мне, ярость на мгновение отступила и холод разума начал обжигать мое разгорячённое тело, в котором кипела кровь. Я почувствовал металлический привкус крови на своих зубах, а по щекам проскользили кровавые слезы.
— Я готов, — что-то прощёлкало во мне.