— А эти не придут? Сира, Хария, Махшуд? У них много воинов, нам не выстоять.
— Да ты достал уже! Ария уже отравила половину отряда Арании во благо Империума. Я сам ей передал яд, на закате, — сплюнув на землю проговорил Алудар. — К рассвету она станет главой города, а этот кусок мяса примет мою печать рабства.
— Он еще в сознании господин.
— Вот же тварь живучая! — удар в голову ногой вырубил меня.
Продолжение следует.
Глава 22
— Кап, кап, — первым, что я услышал, было это раздражающее капание в полной тишине. Я чувствовал, что по моему виску стекала теплая кровь. — Кап, кап…
Я не знаю сколько времени пробыл без сознания и где нахожусь, глаза не открывались, а тело трясло мелкой дрожью. Слабость мучила меня, как и температура, пылающая в моей груди, что выворачивала мои мышцы и суставы, что пылали, словно хотели вырваться наружу. Было мучительно больно и в то же время безразлично.
Я висел над землей на каком-то кресте, мои ноги были туго связаны цепями, которые впились в мою плоть до ломоты в костях. Шея также была стянута до удушения металлом, что оборачивала мою шею в несколько слоев. Мои руки были закована сразу тремя кандалами, а с головы все капала кровь, стекая со лба и глаз и ручьем капая с подбородка.
Вокруг меня в полной тишине бродили двое стражников, а стихия земли подсказывала, что недалеко от меня, там, за стенами, расположилась еще сотня воинов, что взбудоражено переговаривались друг с другом, нервно топая ногами. Они боялись чего-то. Сейчас я действительно жалел что так и не познал ничего атакующего из своих стихий, но даже будь у меня это, бессилие и слабость забрали у меня столь многое, что мне сейчас не хватало сил даже на активацию стихий, и казалось, что земля сама добровольно рассказывала мне обо всем, что она видела, так как я мог только безучастно слушать, не в силах даже открыть свои глаза.
— Прекрасный экземпляр! Когда я встречался с ним в прошлый раз он был жалок, а сейчас вижу просто поразительные изменения… — зачарованно проговорил знакомый и ненавистный мне голос Саиди, мастера символов. Именно он начертал на моем лбу проклятый треугольник, где каждая линия это огонь, тьма и земля, именно он поместил рабскую печать в треугольник, которую я снес посещением башни вместе с первой печатью первого этажа.
Саиди же тем временем продолжал говорить сам с собой практически неслышимым шепотом. — Воин, стихийник… И маг? О, как же я это не увидел тогда? Тело словно из свитков великих ученых, идеальное, мощное и невероятно смертоносное. Да, сила еще не на максимуме, есть куда расти, но он уже словно выкован из бронзы для войны с самими богами. Мясо наросло, а кости усилились, постоянные бои в башне пошли лишь на пользу…
Холодная ладонь коснулась моего тела и провела пальцами по татуировке на моей груди, а затем по рукам. Ладонь скользила по телу, словно по произведению искусства. Пока мастер символов изучал меня, мой враг Алудар стоял поодаль, в полном молчании следя за мастером и ловя каждое его слово.
— Невероятно, — прошептал мастер символов. — Вы уверены, что хотите вновь заключить его в рабство? На вашем месте я бы дружил с ним, и мой вам совет, лучше не пересекаться с ним, когда он в гневе.
— Делай свою работу, а свои советы оставь при себе, — зло проговорил воздушник. — Ты сказал, что сможешь вернуть его рабскую печать.
— Смогу, — рука вновь коснулась моего лба и Саиди начал проводить по моему треугольнику пальцем. — Символы были созданы еще на заре мира и их не так просто снять или повредить, если ты, конечно сам не мастер символов. Мой треугольник всегда будет сохранять место для печати или нового символа, как раба, так и… Хм, ну, например, печать рода.
— Саиди, меньше слов — больше дела. Если бы ты тогда не проговорился, что можешь его вновь подчинить, я бы не рискнул… — оборвал мастера символов Алудар.
— Какой риск? Вы же мне сказали, что он ваш! Я видел купчую, подписанную кровью с магической печатью, — внезапно Саиди сменил тон речи. — Я отказываюсь вносить изменения в этого свободного, пока не поговорю с его бывшей хозяйкой и людьми, что вышли из башни! И молитесь богам, чтобы они подтвердили вашу историю, иначе за вашу жизнь я не дам и плошки риса в сытный день.
— Он никогда не был свободен. Его свобода ошибка и если ты её не исправишь… — раздраженно прокричал Алудар. — Заткнись и делай свою работу!
— Нет, — твердо проговорил символист. — Мне обещали иное, я не замараю рук, я не работорговец и не хочу мести. Я шел сюда чтобы обновить печать раба и не было ни единого свободного, что мог бы подтвердить его свободу. Выходит, что вы не можете подтвердить свои слова. Я отказываюсь выполнять эту работу.