Но на этом проблемы не ограничивались, слухи о своеобразной дуэли уже вышли за пределы ИШМ и на стол директора стали поступать требования от обеспокоенных родителей с вопросами, а куда именно они отдали на обучение своих чад в Школу Магии или к бабе Кларе своднице?
И как вишенка на торте, под Энфера стали копать, причем довольно серьезные люди: тут вам и семейство Блэр, Бон, Гор, Кадур, Сыкар и Листер. Столько значительных семей разом заинтересовались: одни не самым примечательным молодым человеком, пусть и с разными целями и намерениями, но эта возня спровоцировала интерес и прочих крупных игроков, которые захотели выяснить причину возни вокруг мелкой сошки. И вот в биографии молодого преподавателя теоретической магии стали копаться всем кому не лень, при этом косясь на конкурентов. Зиран знал, что до правды смог докопаться только один человек, больно уж высоко он сидел, да и место это было весьма специфично.
Элизабет вызвали к воротам сразу после занятий, девушка прибывала в странном состоянии, она не могла решить нравится ей учитель Энфер или нет, причем она уже отдавала себе отчет в том, что начинает рассматривать его именно как мужчину, а не как классного руководителя и преподавателя теоретической магии. Он вызывал у неё странные чувства: был умен, обаятелен, раскрепощен, на его уроках порой бывало весело, он не относился к ним как несмышленым детям, а скорее как к равным, с уважением. Их пробелы в знаниях и ошибки под его руководством воспринимались не как недостатки, а скорее как поле для деятельности и саморазвития, рядом с ним было спокойно, а еще он был какой-то не такой, но в чем именно это заключалось, она не понимала.
Выйдя за ворота ИШМ, златовласая девушка сразу увидела карету отца и его самого ожидающего рядом с ней, на лице Джошара было беспокойство.
— Привет, пап — улыбнулась Элизабет и, подбежав, обняла родителя, а тот крепко сжал её в ответ, — что случилось? Не подумай, что я не рада, просто ты очень настойчиво просил меня явиться к тебе как можно скорее.
— И я рад видеть тебя, Лизи — улыбаясь, ответил мужчина и подсадил в карету — есть важный разговор.
Дождавшись пока девушка устроится поудобнее и ожидающе уставилась на него, Джошар начал разговор:
— Дочь, я хотел спросить, как ты относишься к своему куратору?
Девушка немного смутилась и отвела взгляд в сторону.
— А зачем ты спрашиваешь? — осторожно поинтересовалась она в ответ.
— Затем, что хочу попросить тебя держаться от него в этом плане подальше — серьезно сказал мужчина — и не надо мне говорить, что ты взрослая и сама можешь решать с кем тебе водиться. — Прервал зарождающееся праведное возмущение дочери Джошар. — Ты о нем совсем ничего не знаешь.
— А ты, значит, знаешь? — негодующе прищурилась Элизабет — Ты что, будешь шпионить за всеми\. кто мне приглянется? Папочка, а не кажется ли тебе, что это уже перебор?
В голосе блондинки звучало возмущение и обида.
— Буду, ты моя дочь, и я обязан тебя охранять — согласился с её выводами мужчина — а ты не простая крестьянка, и к тебе обязательно будут приставать всякие проходимцы и прочие скользкие личности, так что привыкай — ты дочь рода Листер. А теперь об этом Энфере — запомни, если случится что-то опасное, то лучше быть поближе к нему, но вот о всяких романтических чувствах забудь. Он очень опасен и бед может принести огромное множество, а его учитель еще больше.
— Да кто же он такой?! — рассердилась Элизабет — Монстр что ли?
— Хуже — покачал головой Джошар — он ученик Сильвии и профессиональный убийца. Это все, что я могу тебе сказать.
— Той самой!? — затаила дыхание девушка.
— Да — недовольно ответил её отец, он хорошо знал, как этой ведьмой восхищаются молодые девушки — а она хуже всяких монстров.
Мужчина понял, что все его увещевания пропали втуне, оставалось надеется на последнее средство, авторитет отца:
— Я запрещаю тебе сближаться с Энфером Эмпером. Разговор окончен.
Девушка не сумела выдержать суровый взгляд своего отца и понуро повесила голову.
Джошар с раскаянием смотрел в след своей младшей дочери, он надеялся, что его слово действительно удержит её от необдуманных поступков.
Как известно, надежда умирает последней.
— Наконец-то закончили, — радостно сообщил маг в капюшоне, бросая последнюю лопату земли на новенький холм — теперь можно переходить к самому веселью.
Говоривший был высокого роста, а его одежда навевала на мысль о том, что ей уже около сотни лет, так как она превратилась в сплошные лохмотья, весьма живописно развевающиеся на ветру. Костяной посох плотно лег в руку, и череп на мгновенье полыхнул серым пламенем глазниц.