— Если вы желаете прочесть их сразу, я могу выйти на несколько минут, вас никто не побеспокоит.
Мне хочется сказать: «Нет, мы прочтем позже», но Жюльетт опережает меня: «Да, желаем, спасибо большое». Нотариус выходит, а мне не хочется вскрывать конверт.
— Будем читать вслух по очереди?
— Нет, Жюльетт. Мама написала нам не всем троим, а каждому в отдельности. Я за то, чтобы каждый прочитал свое письмо, и всё.
— А ты как думаешь, Робер?
— Я согласен с Томб. И что бы там ни было написано, я не в состоянии прочесть это вслух. Позже мы поговорим об этом, если захотим.
— Ладно, хорошо.
— Да, может быть, позже.
Я отодвигаюсь вместе с креслом и поворачиваюсь лицом к стене. Я не хочу, чтобы они меня видели. Сначала я ощупываю маленький коричневый конверт; кажется, там ничего нет, кроме картонной карточки, вроде поздравительной открытки. Как можно осторожнее, я распечатываю его и, действительно, нахожу внутри простую карточку бристольского картона с написанными на ней несколькими фразами. Никаких длинных речей, никаких исписанных страниц, заполненных словами любви: спасибо, мама. Этого я бы не вынес.
Я достаю карточку, и на пол падает сложенный вдвое тонкий листок; я не заметил его сначала в глубине конверта. Я поднимаю его: это страница из какой-то книги. Внимательно разглядываю конверт, но внутри больше ничего нет. Я незаметно оглядываюсь на брата и сестру: Робер держит в руке обрывок какой-то ткани и заливается слезами, а Жюли разглядывает маленькую сережку, которая производит на нее такое же действие. Я не понимаю, зачем мне эта страница. Я разворачиваю ее, читаю первую фразу и тут же узнаю: это страница из моей первой книги. Она аккуратно вырезана, очевидно, ножом для бумаги. Я быстро оглядываю чуть пожелтевшую страницу, переворачиваю, смотрю на обороте, там нет ничего особенного, ни аннотации, ни чего бы то ни было, что бросалось бы в глаза. Тогда я обращаюсь к карточке, которую держу в другой руке, и читаю, что на ней написано.
Мой дорогой Томб,
Скоро я разучусь говорить, поэтому мне хочется написать тебе, чтобы сказать главное. Ты, конечно, узнаешь эту страницу. Она — из твоего романа, который стоит у меня в книжном шкафу, самого первого, ты подарил мне его с дарственной надписью, помнишь? Взгляни внимательно на эту страницу. Ты видишь, она покоробилась в четырех местах? Видишь эти кружочки, где краска чуть-чуть растеклась? Это следы моих первых слез, которые я пролила, читая твою книгу. После были, конечно, другие, но эти я никогда не забуду. Знаешь, никогда я не испытывала такой гордости. Эта страница так важна для меня… Я хочу, чтобы она была у тебя. Мне будет приятно, если ты сохранишь ее на память обо мне.
Я никогда не забуду тебя, зеница моих очей.
Твоя любящая мама.
Эпилог
Баю-бай, баю-бай, поскорее засыпай, баю-бай, баю-бай, спи, малютка, засыпай… Я так люблю моего голыша, он такой хорошенький, такой красивый, обожаю баюкать его и петь ему песенки. Спи, спи, мой маленький… Ой, папа пришел!
— Папа, ты пришел!
— Я… Да, я пришел…
— Говори потише, он спит.
— Кто спит?
— Ну, Элвис же!
Ох уж этот папа, иногда такое скажет! Он же видит — это мой голыш, мой красавчик, мой Элвис!
— А кто это — Элвис? Твой ребеночек?
— Да, нет же, папа! Ничего себе, скажешь тоже, я же еще маленькая, у меня не может быть ребеночка! Элвис — это мой голыш, куколка!
Вот смешной этот папа. Но когда-нибудь он у меня правда будет, ребеночек, настоящий, ну да, когда я вырасту! У меня будет свадьба, платье, как у принцессы, как у мамы на тех фотографиях, только еще лучше, с длииииинным шлейфом, прямо как у принцессы, и у меня на свадьбе будут голуби и пирожные, а потом у меня будут детки, настоящие, не такие, как Элвис! Я даже знаю, как получаются дети, правда-правда, знаю.
— Ну, поехали.
— Куда это? В школу?
— Да, именно. Мы едем в новую школу.
— А можно мне взять с собой Элвиса?
— Конечно можно.
— Ты слышал, Элвис? Ты пойдешь со мной в школу! В новую школу!
Вот здорово! К тому же в новой школе я расскажу им, как получаются дети! Классно! Они, конечно, ничего там не знают, я им расскажу, как будет, когда я вырасту. Сначала будет свадьба с платьем, как у принцессы, с голубями и пирожными, а потом у меня родится ребеночек, мальчик, самый-самый настоящий. Только я не стану называть его Элвис, как голыша. Нет, если у меня будет настоящий ребеночек, я назову его… я назову его… Томб! Вот!