Чоргорр
Первый командир
Татьяна Чоргорр chorgorr@gmail.com
Первый командир
Весна 1943
Капли ледяного апрельского дождика вкрадчиво постукивали по плащ-палатке над ухом: "Кап-кап-кап". На западе ревела, грохотала, отсвечивала заревом в подбрюшье низких туч не слишком близкая, но и не далёкая линия фронта. Холод сырой земли пробирал до костей. Противно сосало под ложечкой: больше от страха и бесприютности, чем от голода.
Голод восемнадцатилетнему Мишке Сошкину был не в диковину. До призыва он, как и мать, получал паёк по рабочей карточке, но три младших сестры и братишка... Теперь они все остались дома, далеко на востоке. Там, откуда Мишку вместе с другими новобранцами после короткой учёбы несколько суток гнали на фронт: пешком, в теплушках, снова пешком.
В пути их разномастная толпа постепенно редела, рассеивалась. В расположение части, где ему предстояло начать солдатскую жизнь, направили шестерых. Их встретили. Выдали сухой паёк, угостили кипятком и махрой. Показали, где расположиться на ночь, обещали с утра распределить по отделениям. Только люди, с которыми плечо к плечу предстоит бить треклятого фрица, показались Мишке встрёпанными, обескураженными и злыми. Чуткий на такие вещи парнишка видел: дело не в застарелой усталости и ненастных сумерках, сделавших все лица одинаково серыми. Что-то здесь произошло неладное...
А, не важно. Сам он настолько вымотался в пути, что молча сжевал хлеб, подобрал с ладони крошки и свалился, где стоял. Свернулся клубочком, как бездомный пёс: ватник и плащ-палатка - вместо облезлой шкуры. Лежал теперь, дрожал, временами проваливался в забытьё, а ни заснуть, ни проснуться толком не мог. Мимо ходили, ругались, спорили. Речь шла о каких-то дезертирах и сержанте, который в одиночку поехал их ловить. Всё это причудливым образом сплеталось с обрывками недобрых снов.
Под бок натекло воды: надо было устраиваться на кочке, а не в ложбине. Две кружки кипятка, которые Мишка проглотил в тщетной надежде согреться, начали проситься наружу. Когда давление внутри стало нестерпимым, встал. Пошатываясь, побрёл между деревьев. Отлил, хотел вернуться назад, но заплутал. Чуть не свернул себе шею в свеженарытых окопах. Испугался: "Повезло, не успели колючки намотать! Зря брожу в темноте. Надо угнездиться, где пришлось, и дождаться рассвета". Подумал так, и тут же различил впереди слабый огонёк. Побрёл на эту "путеводную звездочку".
Единственный лучик пробивался сквозь прореху в брезенте, которым был занавешен вход, кажется, в штабную землянку. Соваться туда - мол, пошёл по нужде, заблудился, помогите - было стыдно. Однако, сообразив, где он, Мишка смекнул, как вернуться к месту отдыха новобранцев. Сонная одурь, темнота, непогода сбили его с толку. А вообще, он был памятливый и хорошо чувствовал направление. Теперь вполне мог вернуться и лечь досыпать. Но Мишка стоял, как загипнотизированный, глядя на огонёк. Если долго смотреть на что-то яркое, кажется, чуть теплее. А согреться он хотел даже больше, чем есть и спать.
Приближающийся перестук копыт отвлёк от мечтаний о печке или костре, жарко потрескивающих дровах, горячем чае с сахаром вприкуску. Пустой кипяток - тоже хорошо, но если мечтать... Неподалёку фыркнула вторая лошадь. Мишка, различив смутный силуэт, навязчиво подумал о том, какая она большая и тёплая.
Всадник выехал из-за деревьев ровным шагом и направил коня прямо к землянке. Тщедушному солдатику он показался огромным. За спиной болтались на ремнях и звякали три, не то четыре автомата. А вокруг всего тела рдел алый ореол: неяркий, но удивительно чистого цвета. Мишка сморгнул, потряс головой. Медленно сморгнул ещё раз, чтобы убедиться: видит странное свечение не глазами, а как-то иначе.
Всадник ловко соскочил с коня. Отвязал от седла и швырнул наземь небольшой мягкий свёрток. Аккуратно сгрузил рядом оружие. Откинул брезентовый полог, выпуская наружу целый сноп света. Мишке удалось рассмотреть знаки различия и лицо: прямой нос, крепкие скулы и подбородок, ухо странноватой формы - без мочки. Низко пригнувшись, - мокрые от дождя волосы сверкнули медью - младший сержант стремительно шагнул в землянку. Мишка услышал голоса:
- Вернулся?
- Вернулся.
Новобранец едва успел подумать, надо ли ему становиться свидетелем того, что здесь происходит, как рыжий вышел обратно с кем-то из комсостава. Наклонился к своему тючку: заляпанному тёмными пятнами, связанному рукавами солдатскому ватнику. Развязал, расправил на земле. В сыром воздухе поплыл тяжёлый запах крови.