Ища, куда бы спрятаться от грозных очей, Мишка оглядывается в другую сторону. А по левую руку - настолько странные персоны, что он удивляется даже во сне.
Суровый, могучий, рыжий с проседью старик в золотой короне и горностаевой мантии, с мечом и посохом. Рэму Чудову он запросто мог бы приходиться отцом или дедом, трое других роскошно одетых рыжих мужчин - дядьями и братьями. Над рыжими головами - алый стяг.
Женщина сказочной, невозможной красоты. Золото волос и украшений, огромные зелёные глаза - ярче изумрудов в роскошной диадеме, зелёное платье облегает точёную грудь, оставляя открытыми плечи... Мишка сделал усилие, чтобы не таращиться на неё, свернув шею и разинув рот. А рядом - другие красавицы, не хуже, и могучие витязи: все светловолосые и зеленоглазые. Зелёный, будто весенняя листва, стяг...
Третий стяг - как пиратское знамя, как ночь, как сажа. Под ним неподвижная, грозная фигура, с головой укутанная чёрной тканью плаща и клубящейся тьмой. Рядом худощавый темноволосый мужчина в легкомысленно светлом, отлично пошитом костюме. "Вот как можно так вальяжно разваливаться в президиуме?" - мелькнуло у Мишки. Франт, отдалённо похожий на военкора Кандаурова, пронзил солдатика таким пристальным и неприятным взглядом - хоть вовсе по сторонам не глазей! Тем более, раз оказался на трибуне, надо же выступать!
Мишка повернулся к бескрайнему туманному пространству перед трибуной и начал говорить что-то умное, складное - нипочём не повторишь наяву...
Голос Рэма:
- Отделение, подъём! Выступаем на передовую.
***
Вечер. Рэм недавно вернулся из штаба - мрачнее тучи.
- Мишка, ты чего смурной такой?
- Голова болит.
- А ещё?
"Вот прицепился, чума рыжая!" - солдат с тоской смотрит в глаза командира. Неделя боёв, и Рэм командует уже не отделением - взводом. Пошёл на повышение стремительно, после гибели старших по званию. Мишка уверен, что Рэм способен взять на себя гораздо больше. Почему до сих пор хотя бы не лейтенант, загадка. Кое-какие тайны они друг другу открыли, но осталось, кажется, ещё больше. И Мишка никак не избавится от сомнений, которые посеял в нём покойный замполит.
Тяжело вздыхает:
- Рэм, я завтрашнего дня боюсь. Сильно.
Сержант насторожился, смотрит очень внимательно:
- Просто боишься или предчувствуешь?
- Предчувствую, - Мишка оглянулся, не услышит ли кто их разговор. И начал рассказывать, понизив голос до шёпота. - Смотрю сейчас на ребят, а вижу покойников. Боюсь, до завтрашнего вечера почти никто не доживёт... Рэм, слушай! Вот, будто идём куда-то в тумане, по болоту. Рельсы, много, а среди рельсов - будочка. Там фриц сидит, и если его не снять быстро и тихо, взорвёт всё к едреням. Но он не успеет. Я его как раз и пристрелю. А ты снимешь пулемётчиков на водонапорке. А Кинёв с Шарапыгиным подорвут немецкую казарму. А Першов... Ой, Рэм, а куда ты потом денешься? Тебя там не убьют, точно. Но что-то случится...
Мишка поймал себя за язык, сообразив, что дальше ляпнет совсем лишнее: про шпионские подозрения в адрес Рэма. Рыжий командир с невесёлой ухмылкой хлопнул бойца по плечу:
- На самом деле, будущее нельзя точно увидеть. Бой за станцию будет. А подробности - там поглядим. Главное, возьми себя в руки и отдохни хорошенько. Понадобишься мне завтра. Так что выспаться сейчас - это приказ.
Мишка сам рад бы провалиться в сон. Голова после контузии болит чуть не каждый вечер. Да и усталость давит свинцовым грузом. Но пуще неё грызут сомнения...
Вспоминал случайно подслушанный разговор Рэма с Русланом. Три дня назад неразлучные приятели очень крепко поцапались, чуть не до драки! Из-за какого-то ветхого хлама, найденного в руинах разрушенной и разграбленной немцами усадьбы. Делили тайком, без свидетелей, но в пылу спора проворонили лишние глаза и уши. Мишка слышал, как эти двое обращались друг к другу. Военкор к сержанту - Чуд, Ричард. Рэм к нему - Шалый, Ромига, Нав. "Ричард... Немец был бы Рихардом, француз - Ришаром. Ричард - вроде, английское имя..." Мишка не силён в иностранных языках, но имена из книжек запоминал всегда хорошо.
Кроме странных прозвищ, эти двое наговорили ещё много интересного и непонятного. Мишка всё записал, дабы ни слова не забыть, не перепутать. Вдруг, шифр? Держал в кармане, думал и сомневался: идти ли с этим к особисту?
Прекрасно знал: большинство ровесников его сомнения не поняли и не одобрили бы. Ещё до войны вся страна с азартом ловила шпионов: немецких, английских, американских. Непререкаемое правило: любой скрытый враг должен быть обнаружен и обезврежен. Мишка не сомневался в справедливости этого правила. Как патриот своей Родины он должен был немедленно пойти и донести на своего командира. Почему же баюкал за пазухой недописанный донос - и не шёл?