Мишка, по обыкновению, "включил дурочку". Посмотрел снизу вверх ясным взором, будто школьник на пионервожатого. Уточнил, а куда следует?
Слизень поморщился, будто съел кислое:
- Пиши сразу в особый отдел. Чтобы вражину взяли без малейшей проволочки. Если он поймёт, что оказался под угрозой разоблачения, может быть очень опасен. А мне можешь просто рассказывать, делиться.
- Да не замечал я ничего особенного. Если что замечу, немедленно донесу, - болванчиком закивал Мишка. - Максим Сергеевич, а как вы думаете, чей он шпион? Для немца - не слишком ли крепко и зло он своих бьёт?
Замполит на миг замер, будто такая простая мысль не приходила ему в голову. Но тут же непреклонно задрал подбородок:
- Ради того, чтобы внедриться в ряды нашей доблестной армии, фашистский шпион и не на такое способен!
Мишка смотрел в слякотные зелёно-карие глаза и думал, как же им не повезло с замполитом. Вот если бы в Слизня летела пуля - пошевелил бы Мишка хоть пальцем? "Но он же свой... Свой, а Слизень, и ерунду городит вредную. Рэм - не шпион... А если даже шпион, точно не фрицевский! А уж про то, что он светится красным и умеет тайное, замполиту даже заикаться нельзя. Сразу обзовёт поповским прихвостнем или как-нибудь похуже".
Однако зловредный замполит всё-таки заронил в честную Мишкину душу сомнения. Нет-нет, а мелькало в рыжем командире нечто неуловимо чуждое. Отстранённость? Высокомерие? Цепляла иногда его речь: чистая, грамотная, а вдруг скажет что-то... Новобранец в первый день, сдуру, открыто попёр на Рэма за "эту землю". Потом просто отмечал про себя неожиданные словечки, обороты, незнакомые присловья. В порыве подражательства сам их подхватывал. Но чьи это, на самом деле, присловья? На каком языке звучали изначально? Вопрос не праздный...
"Но всё-таки нескольких странноватых оговорок маловато, чтобы считать человека шпионом. Надо понаблюдать и подумать ещё. Не для Слизня - для себя. Не попасть бы только к волкам на зуб! Вот точно, как говорил дядя Петя: справа топь, слева трясина. Слизень наметил меня в "стукачи". Теперь не отстанет, будет так или иначе портить жизнь. Мало ему в нашем отделении Стаса... Ой! А сказал бы я кому вслух - про Стаса? Нет..."
***
Ужин, а Рэм опять куда-то запропастился. Мишка отложил его порцию в красивую сине-белую тарелку, найденную в доме. Стас тут же встрял:
- Зря ты это, остынет совсем. А командир - не барин, с фарфора есть.
- Правильно, это ему штрафная, чтоб не опаздывал к раздаче, - не полез за словом в карман Жорка-одессит.
Сержант явился, когда бойцы доедали свои порции, а каша в тарелке действительно успела остыть. Рэм сел на свою кровать, рассеянно покопался под подушкой, рассеянно взял тарелку из рук Мишки...
- Здравия всем! - пригнувшись в дверях, в комнату стремительно шагнул незнакомый старлей: смуглый, чернявый, длинный. Сверкнул пронзительными чёрными глазами - и открытым объективом маленького фотоаппарата.
Солдаты на миг замерли, потом начали привставать, чтобы приветствовать по уставу. Гость махнул рукой: мол, вольно, без чинов. Кивнул Рэму - тот представил его. По ухмылке на лице рыжего, по тону сразу было понятно: встретились давние знакомые, а то и друзья-приятели:
- Знакомьтесь, бойцы. Руслан Кандауров, военкор. Будет нашу часть изучать. Мужик он нормальный, шальной только.
- Рыжий, еще пара слов в таком ключе... - гость на миг стал нешуточно грозным.
- И что?
- Еду отберу, - Руслан сверкнул белозубой улыбкой до ушей. Стремительно скользнул к столу, умостился на шатком табурете: подвижный, как ртуть, гибкий, худой - скорее, от природы, чем с голодухи. - Мы с Рэмом в Москве еще до войны познакомились, - пояснил военкор. - Командир ваш - тот еще рыжий. А уж до девок с белыми волосами как охоч...
Рэм прервал его:
- Руслан, ты голодный? Хотя, кого я спрашиваю! Ребята, еда еще осталась?
Кашу выскребли дочиста, но на столе появился хлеб и даже кусочек сала из чьей-то домашней посылки.
- Спасибо, - улыбнулся военкор.
- Чем богаты...
Руслан удивительно быстро и незаметно перестал быть центром внимания. Вроде и здесь, и даже смотрит уже не просто так, а через видоискатель своей маленькой, будто игрушечной, камеры. Хотя свету в комнате даже для глаз маловато! Мишка так и не уловил, нажимает ли Руслан на спуск, или просто так смотрит. И странно: попадать в объектив - непривычное дело. Все Шанины и Сошкины специально ходили, а то и ездили сниматься на документы, для семейных альбомов. Получались на тех фотографиях неестественно напыщенными или, наоборот, запуганными. А Руслан очень быстро приучил совсем не обращать внимания на фотографа. "Нет, дело тут явно не чисто. И сам Руслан очень не прост. Не случайно они с Рэмом так спелись. Хочу узнать тайну Рэма - надо приглядывать за ними обоими".