- Товарищ командир, не знаю, как обратиться, разрешите доложить: Дмитрий Сонин, рядовой, прибыл в расположение части вчера вечером. Спал, встал по нужде, заблудился, пошёл на огонёк.
Незримое пламя лизнуло натянутые нервы парнишки, обожгло, но не согрело ни капли.
- Правду говоришь, хорошо. Вольно! - собеседник пригасил свои угли. - Ты, Дмитрий, осторожнее ходи по ночам. А то налетишь на мину, или часовой подстрелит. Мало ли опасностей в темноте?
Голос звучал спокойно и чуточку насмешливо. Огнеглазому те опасности, видать, не грозили. А новобранец уже совладал с испугом и злился. Равно на себя и того, кто напугал, а теперь подтрунивает.
- Я темноты не боялся даже в детстве!
- Можно подумать, оно у тебя кончилось. Сказки любишь?
Вопрос настолько неожиданный и неуместный, что Митька замялся с ответом. Посмотрел на собеседника, как на чокнутого, ожёгся о его взгляд. "Да что такое, в самом деле? Никогда не видел, чтобы у людей глаза так светились. И от бабушки не слыхал". Вздохнул, вспомнив её недавние похороны:
- Не до сказок теперь. Война.
- А если сказки помогут тебе бить немцев?
Митька примерно догадался, куда собеседник клонит. "Небось, высмотрел своими огненными зенками, как я греюсь". Ответил осторожно:
- Такие я бы послушал. А разрешите спросить?
- Разрешаю.
- Почему у вас глаза горят? И как к вам обращаться?
- Обращаться - лейтенант Чудов, Рэм Викторович. А по первому вопросу - сказку на ночь я тебе расскажу в другой раз, сейчас некогда. Пойдёшь служить ко мне под начало, рядовой?
Митьку вопрос удивил и озадачил. Обычно ему, недомерку, долго и старательно приходилось доказывать, что он чего-то стоит. А лейтенант Чудов сходу разглядел в нём кое-какие скрытые таланты. Наверное, потому что сам такой. Митька ответил:
- Я теперь человек военный. Где прикажут, там и буду служить.
- А я тебя всё-таки спрашиваю. Ты сам пошёл бы?
- Я вас ещё толком не видел, не знаю, что вы за птица. К хорошему командиру пойду, будь он хоть чёрт с рогами!
Собеседник Митьки захохотал так, что часовой у командного пункта должен был всполошиться, даже если проспал весь их разговор в десяти шагах от себя. Не всполошился. Может, голос узнал, а может, просто не слышал ничего. Митька знал: по-всякому бывает.
- Рогов у меня нет, извини, - отсмеявшись, сказал Чудов. И добавил очень жёстко. - Чтобы оценить командира, нужно идти с ним в бой. Иначе - никак.
Митька кивнул: возразить нечего, а ответить "да" или "нет" он был не готов. В глубине души склонялся к "да", но утро вечера мудренее. Собеседник по-своему истолковал молчание новобранца.
- Ну-ка, марш отдыхать. Давай, провожу, чтобы больше не плутал, - и перехватил Митьку за руку повыше локтя. Макушка солдатика приходилась ему по плечо, пальцы легко сомкнулись на тощем бицепсе поверх ватника. Митька поёжился, ощущая на себе тяжёлую и крепкую, будто капкан, пятерню. Захочешь, не вывернешься!
Под утро ветер разметал тучи, подморозило аж до хруста.
- Подъём! Выходи строиться! - заспанные люди вылезали из норы, где успели за ночь надышать тепла. Ёжились, щурили глаза на яркое рассветное небо, обещавшее, помимо прочего, лётную погоду, а значит бомбёжки.
- Говорят, сегодня-завтра выдвинут нас отсюда на передовую, - сказал, позевывая, здоровяк с плечами не про всякую дверь, с молодым, добродушным конопатым лицом. Митька всю ночь грелся о его спину, а имени не знал.
Хмурый седоусый сержант и сейчас не дал пополнению перезнакомиться - очень быстро всех построил. То ли порядок такой, то ли, правда, что-то намечалось. Сдерживая мандраж, Митька разглядывал идущих вдоль строя офицеров, старался угадать среди них своего ночного собеседника - если он тут, конечно. Лейтенант был один. Таких красноармейцев рисуют на плакатах: крепкий, подтянутый, открытое мужественное лицо - совсем молодое. Огненно-рыжий. На миг встретился взглядом с левофланговым - сверкнули алые искры в зрачках. Вот так номер! Ночью Митьке показалось, он намного старше, и громадный, как медведь. Однако сомнений нет.
Комполка Сарычев, долговязый, сутуловатый майор средних лет прошёлся взад-вперёд вдоль шеренги новобранцев. Скользнул по лицам внимательным взглядом, улыбнулся, приветствовал по уставу. Они по уставу ответили. Майор коротко и ярко рассказал историю полка с самого начала войны. Казалось бы, что вдохновляющего в череде разгромов и отступлений, дорогой ценой добытых, не частых пока успехов? Однако Сарычев находил слова, вселял в своих бойцов уверенность, что как ни трудно воевать после такого начала, а фашистов мы всю дорогу от границы били, бьём и рано или поздно добьём до победного конца. Митька вытянулся в струнку, гордо расправил плечи, глаза его горели, руки сжимались в кулаки. "Повезло! За таким командиром хорошо в огонь и в воду. И до медных труб доживём, дай бог!" Майор передал слово своему замполиту. Тот пару минут проговорил об обстановке на фронтах, глянул на часы и поскорее закруглился. Этот человек Митьке не понравился. Хотя мало ли почему он такой серый, помятый, и нудно повторяет сводку, вместо того, чтобы вдохновлять на подвиги?