22 июня 1944 года флотилия получила приказ быть готовой к боевым действиям.
23-го началось форсирование Свири частями 368-й дивизии. Корабли флотилии помогали артиллерийским огнём, обеспечивали переброску наступающих войск, техники. 26 июня Молчанову было приказано сосредоточить батальон в устье реки Вытегры.
Взвод за взводом подходили к назначенному месту сбора. Настроение у всех было приподнятое. Впервые с 1942 года весь батальон собрался вместе. После обеда объявили общее построение. Вынесли знамя. Молчанов поднялся на дощатую трибуну, сколоченную на скорую руку. Голос его сначала срывался, затем окреп, зазвенел:
— Настало время выполнить наш воинский долг! Нам выпала честь вместе с другими частями освобождать Советскую Карелию, её славную столицу — город Петрозаводск! Впереди наше боевое знамя. Вглядитесь в него. Оно пойдёт с нами в первый бой. Поклянёмся же, что не посрамим его и будем сражаться так, как сражаются наши боевые товарищи на других фронтах! Не уроним гордого звания морских пехотинцев, не уроним славы тридцать первого батальона!
Заиграл оркестр, и десантники пошли торжественным маршем. Молчанов, подавшись вперёд, вглядывался в лица бойцов, и невольно одна и та же мысль снова и снова мелькала в голове: как они будут драться, кто из них навеки останется в этой северной земле?
27 июня после полудня началась посадка. Канонерские лодки, бронекатера, торпедные катера, минные катера, тральщики, транспорты подходили к причалу, брали людей, технику. Вечером вся армада двумя кильватерными колоннами двинулась курсом на Петрозаводск.
Капитан 3-го ранга Никулин и капитан Молчанов стояли на ходовом мостике канонерской лодки № 40. Над озером голубело безоблачное небо, солнце садилось в чистые волны, ровно стучал двигатель. Молчанов то вскидывал к глазам большой тяжёлый бинокль, то сворачивал самокрутку.
— Да не волнуйтесь, Иван Сергеевич, всё идёт как по маслу, — успокаивал Никулин, чиркая зажигалкой-патрончиком.
— Не осрамиться бы, не сплоховать. Такое задание. Приказ Мерецкова…
— Ну, положим, брать Петрозаводск будут и другие. С севера подходит тридцать вторая армия, от Свири с боями идёт триста шестьдесят восьмая дивизия. Вот и лётчики появились. Молодцы, веселее будет…
…Ранним утром в туманной дымке показалась Уйская губа, село Деревянное. Прошли пару миль, и минные катера дали залп из «катюш». С воздуха укрепления противника, разведанные ранее, бомбили самолёты. Молчанова вызвал по рации Антонов.
— Ну что, комбат, начнём?
— Начнём, товарищ капитан первого ранга.
— Удачи тебе, Иван Сергеевич! Вперёд!
Торпедные катера мчались к Уйской губе, на каждом — семнадцать десантников. К первому броску Молчанов назначил усиленную роту под командованием смелого и находчивого лейтенанта Молькетеллера. Катера влетели в бухту, приткнулись к берегу. Десантники соскакивали в воду, вели беглый автоматный огонь. Ответа не было. Вдоль берега в три ряда на толстых столбах высились проволочные заграждения. Обойдя их, напоролись на мины. В Деревянном горели два дома. Корабельная артиллерия перенесла огонь на станцию Деревянка.
Молчанов высадился на берег со вторым эшелоном — в Деревянном. В высоком доме неподалёку от моста разместили командный пункт. Пока связисты тянули кабель, Молчанов выслушивал донесения:
— Противника не видно.
— Брошены траншеи, дзоты. Десантники ведут себя смело и решительно. Есть раненые — на мине подорвался краснофлотец Овчинников.
— Пока нет ясности на левом фланге.
Молчанов отдал приказ командиру усиленного взвода разведки Михалеву следовать быстрым маршем на станцию Деревянка, сапёрам осмотреть мосты, а сам побежал на левый фланг. Там Молькетеллер показал ему вражескую артиллерийскую позицию, оборудованную по всем правилам.
— Испугались, товарищ капитан, дали дёру! — кричал азартно молодой лейтенант. — Вот следы колёс пушки. На конной тяге была. Направление — в сторону Петрозаводска. Разрешите организовать погоню?